Илья Штейнберг: «Для меня пандемия – вторая Перестройка»

Какие чувства вызывает у вас пандемия?  

Илья Штейнберг: Чувства двойственные. С одной стороны, радость исследователя, который наблюдает общество на переломе и узнает о неочевидных нормах, правилах, традициях и их ценности, потому что их можно обнаружить, только когда они нарушаются. С другой – тревожность и даже страх обычного человека – за здоровье близких, друзей, коллег. Многие из них заболели. Может быть, я переношу изоляцию легче многих, потому что нахожусь в своем доме за городом и могу работать удаленно.

В плане работы я не испытываю особых проблем. Только ощущается нехватка личных встреч, живого общения. Для меня пандемия – вторая Перестройка. Они сравнимы по масштабам влияния на ценности и поведение миллионов людей. Второй раз в жизни я наблюдаю подобный социальный сдвиг. И, как и в первый раз, я являюсь участником процесса.

Какие аналогии у вас возникают, когда вы думаете о пандемии?

Илья Штейнберг: Самая близкая аналогия – с глобальной эпидемией ВИЧ/СПИДа.  

Как и ВИЧ-позитивных, ковид-позитивных уже «награждают» тем, что философ Ханна Арендт называла «двойной стигмой», когда некое явление объявляется одновременно и пороком, и преступлением. Я наблюдал, как ковид-позитивного обвиняют в том, что он заразился, потому что не соблюдал противоэпидемических мер – ходил без маски и перчаток, не держал дистанцию. Теперь он представляет опасность, появляясь в общественных местах, то есть ведет себя как преступник. Этим можно объяснить агрессию окружающих по отношению к этому человеку. 

Недавно в фитнес-центре один мужчина начал чихать, и вокруг него образовалось пустое пространство. Все стали на него недобро поглядывать, появились представители администрации и потребовали, чтобы он немедленно покинул помещение, дабы не нервировать окружающих. В ответ мужчина стал кричать: «У меня аллергия, вот я и чихаю!» Но никто не захотел его услышать. Стигматизация угрожает не только больным ковидом, но и тем, кого подозревают в наличии заболевания.

В 1980-х новость о СПИДе изменила поведение и ценности людей – эпоха сексуального раскрепощения закончилась, актуализировались охранительная мораль, моногамные связи. Нет ли ощущения, что и пандемия меняет наши ценности и поведение?

Илья Штейнберг: Сейчас ситуация во многом иная. В случае угрозы СПИДа понятны источник заражения и меры безопасности – есть алгоритмы действий. В ситуации с пандемией коронавируса вопросов больше, чем ответов. Информация поступает противоречивая. СМИ транслируют метасообщение вроде «привет участникам естественного отбора». В обсуждениях борьбу с ковидом сравнивают с военными действиями. У нас были и комендантские часы, и изоляция, и патрули на улицах, и сводки с фронтов сражения с ковидом, и тысячи жертв, и беженцы – вынужденные переселенцы. Одни бежали на дачи, другие – в Сеть. Поведение людей меняется соответственно поведению в военное время.

У человека есть три типа реакции на стрессовые ситуации: драться, затаиться либо бежать. И сейчас я наблюдаю все эти типы. Те, кто привык бороться или бежать, то есть люди активные, ситуацию переносят особенно тяжело. Это от них мы слышим: «Лучше уж переболеть, чем терпеть все это», «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца». Помните, как в военной песне поется: «Я желаю всей душой, если смерти, то мгновенной, если раны – небольшой». Вот только от вируса смерть, вероятно, мгновенной не будет, придется помучиться.

Экс-политик Ирина Хакамада говорит, что в турбулентности выживают тихие улиточки. Надо двигаться, как тихая улиточка, потому что срываться куда-то, метаться, бороться, быть диссидентом – не стратегия.

Илья Штейнберг: А чтобы оставаться тихим в этой ситуации, нужно сдерживать воображение. Знаете, лучший солдат на войне – тот, который лишен воображения. Тот, кто ярко воображает, что с ним может быть, не сможет вылезти из окопа под пули, чтобы выполнить приказ. Сейчас люди со слабым воображением не задумываются о происходящим, просто живут.

Для работающих людей все более актуальной становится проблема мультизадачности. Участвуешь в онлайн-планерке, ведешь ребенка на секцию, звонишь кому-то – все одновременно. Синхронизация задач требует повышенного самоконтроля.

Илья Штейнберг: Это проблема мультитемпоральности. К рваным ритмам сложно приспособиться, быстро наступает истощение. Есть такое выражение – «всему свое время». Сейчас же любое время – время для всего. Раньше мы четко знали, когда работаешь, когда отдыхаешь, когда видишься с друзьями. И все эти активности были разведены в пространстве. Сейчас все проходит онлайн и превращается в комок. В результате происходит то, что я называю усталостью от виртуального «я». Проще говоря, мы испытываем дефицит чувственного и телесного опыта. 

Глубину любого бедствия понимаешь через детей. А сейчас дистанционная учеба загоняет детей в виртуальную реальность. Погружаясь в нее, это поколение лишается важного чувственного опыта, с которым связано умение общаться. А во что это выльется через пять или 10 лет? Каким будет мир, в который придут дети эпохи ковида? Понятно, что с этим надо что-то делать сейчас, перестраивать систему образования, которая разрушает здоровье детей – психическое и физическое.

Многие говорят, что введенные меры безопасности ограничивают их свободу, эти ограничения для них сродни рабству.

Илья Штейнберг: Тут важно понимать, что настоящее рабство – это самоограничение. Я говорю о рабстве из-за страхов и невозможности что-то изменить. Ведь не любые запреты превращают нас в рабов. С детства нам много чего запрещали: «не стой под стрелой», «не ходи на красный свет». Но когда мы запрещаем сами себе из-за страха – за себя и близких – принимать у себя друзей, нормально общаться и отдыхать, мы лишаем себя необходимой свободы. В плену страхов чувствуешь себя хуже, чем в тюрьме.

Еще для ощущения свободы и контроля над жизнью важны ритмичность и предсказуемость событий. Даже самые неприятные вещи при стабильном ритме опривычиваются, а островки свободы можно найти и в самых стесненных обстоятельствах.

Вы как клинический психолог на что обращаете внимание?

Илья Штейнберг: Обращаю внимание на то, как люди справляются со сложившейся ситуацией, страхами и неврозами. Наиболее устойчивы и даже оптимистичны, на мой взгляд, те, кто убежден, что пока мы живы, ничего не потеряно, что жизнь слишком коротка, чтобы позволять себе быть несчастным.

Что вы посоветуете тем, кто тяжело переживает период пандемии?

Илья Штейнберг: Давать универсальные советы – дело неблагодарное. Можно давать умные, даже мудрые советы, но правильными они будут только тогда, когда вписаны в конкретный контекст и учитывают индивидуальные особенности того, кому предназначены.

Нужно уметь видеть не только то, что у нас отобрала пандемия, но и то, что мы приобрели благодаря ей – новые навыки, новые взгляды, время, которое можно посвятить себе и своим близким.