Как в борьбе с невидимым врагом «борьба» и «враг» превращаются в объект социально-научного изучения
Кривая роста связанных с пандемией материалов, наверное, уже давно изогнулась круче графика распространения самого вируса. По крайней мере, усталость от медийного собрата вируса ничуть не меньше, чем от реальных ограничений. Однако пока огромный количественный прирост этого контента никак не трансформируется в качественный. Ученые, исследователи, эксперты, обыватели используют в своей риторике уже давно отработанные модели и схемы объяснений.
Метафорика войны – одна из древнейших образных систем, к которой сегодня активно обращаются для описания и осмысления ситуации. Формула «a подобно b» работает без сбоев – лишь подставляйте значения переменных! Воображение тут же рисует: поле боя и линия фронта, передовая, штабы и тыл, тактика и стратегия, друг и враг, подвиг и предательство, победитель и побежденный… Эта метафорика широко представлена не только в массовом сознании, но и в СМИ. В последним случае иногда встречаются такие радикальные интерпретации, как «если пандемия коронавируса – война, Трамп – военный преступник» (Regnum).
«Происходящее сравнивают с войной. В самом деле, ущерб экономике от всеобщей остановки уже сегодня колоссальный, да и как лозунг красиво: была война с террором, а теперь будет с коронавирусом», – начинает первую часть своего лонгрида писатель и публицист Игорь Шнуренко. Этот текст интересен попыткой осмыслить сегодняшнюю ситуацию в терминах максимально детализированной военной метафоры – каждый параграф начинается с цитаты из «Искусства войны» Сунь-цзы. «Если это война, то какая и с кем, ради чего и для кого?» – для начала задается вопросом автор и тут же отвечает:
«Необъявленная война, которая началась в марте этого года, – это старая добрая ресурсная война. <…> Сегодня, однако, люди стали самым выгодным ресурсом, и то, что мы наблюдаем, – это первая война за новую нефть».
Проведя мощный экскурс в теорию войны, во второй части лонгрид-дилогии автор переходит к рассмотрению вопроса о самой войне. Этот текст также насыщен военными аллюзиями («странная война», «мировая война», «война коронавируса») и заголовками в виде цитат из Сунь-цзы, типа «Лучшая война – разбить замыслы противника; на следующем месте – разбить его союзы; на следующем месте – разбить его войска». Содержательным же ядром текста выступают вопросы такого порядка:
Удастся ли Китаю построить новую Китайскую стену в виде BAT (Baidu, Alibaba, Tencent), подсядет ли Россия на новую сырьевую – нефтяную иглу после принятия новых законодательных актов, спасет ли Европу их свободолюбивый закон GDPR (General Data Protection Regulation)?
Читая такое, понимаешь, что автор хорошо препарировал и инструментализировал метафору войны, и любой, кто собирается продолжать рассуждать о COVID-ситуации в ее терминах, должен учитывать этот текст как прецедентный.
Вопросы, затронутые, но не эксплицированные в первых двух текстах, нашли отражение в другой дилогии – онлайн-беседах с участием публициста Глеба Павловского и социолога Александра Филиппова.
Такой формат проведения дискуссии сегодня очень популярен, однако накладывает отпечаток на требования как к организации самого мероприятия, так и к работе с материалами. Анонсируя читателю данное событие, мы позволили себе обратиться к приемам «свободного, не строгого, но подробного транскрибирования», призванного, скорее, схватить мысль и разметить исходный аудиовидеотекст тегами, нежели выдержать порядок слов.
Запись первой части беседы «Власть знания»? Суверены, народ, инопланетяне: политические новации эпохи «короны» стала доступна на YouTube-канале 2 мая. В ходе дискуссии было затронуто и поставлено много вопросов, но мы остановимся лишь на тех высказываниях, которые актуализировались именно сейчас. По мнению участников дискуссии, пандемия, как и мировая война, стала возможна благодаря глобализации и тесно с ней связана.
«Мы входим в какое-то «креативное состояние», оно связано с глобальным переоснованием. <…> Это к вопросу "Где мы?". У Гефтера это "протоальтернативное состояние"».
Вторая часть дискуссии «Ковид-демократия» и практики холодной войны» начинается с обсуждения аналогии, предложенной Глебом Павловским:
Современный мировой «ковидопорядок» как продолжение режима холодной войны.
Основания новой метафоры в том, что сегодня участники этого порядка, как и участники холодной войны, приняли установившийся дисциплинарный порядок. Ситуация с пандемией тогда может рассматриваться как симптом того, что из холодной войны мы и не выходили:
«Там, где была идеология, оказалась эпидемия… Я не вижу ничего принципиально нового».
По мнению Глеба Павловского, в основе миропорядка времен холодной войны «заложена катастрофа, катастрофа-инсайд». Сегодня снова «вышла наружу катастрофа». А период между катастрофами можно назвать «досуговой эпохой», «которую мы ошибочно приняли за какой-то бесконечный детский праздник». И этот мейнстрим периода «между» не может быть взят за базу, на которой строится развитие, он, скорее, экспериментальный, и именно так должен нами рассматриваться:
«Мы жили в чашке Петри, там было довольно много питательных элементов».