Врач, работающий в «красной» зоне, – о непривычных условиях и лечении беременных во время пандемии
Наше гинекологическое отделение закрылось 18 марта, больницу перепрофилировали под ковид, и к нам начали поступать пациенты, которые болели коронавирусом, пневмонией, гриппом и всем вместе. Нас не спрашивали, хотим мы в этом участвовать или нет. Да мы и сами тогда думали, что это ненадолго, даже в сентябре были слухи, что гинекология вновь откроется. А потом наступил сезон гриппа, на него наложился ковид, и теперь никто не знает, когда пандемия закончится. Но я помню слова эпидемиологов, которые в начале говорили, что ситуация затянется на два года, не меньше: пока большинство населения не переболеет, эпидемия будет продолжаться.
Перед тем как пойти в «красную» зону, мы дистанционно прошли обучение, получили сертификаты по ковиду. Учиться продолжаем постоянно: совсем недавно я прослушала новый курс о коронавирусе и даже сдала его на пять.
Сейчас моя должность называется «Врач-стажер». Все мои коллеги стали врачами-стажерами, за исключением врачей из пульмонологического отделения. Они – «главные» и управляют бригадами, которые образовались во время пандемии.
График работы – очень жесткий. Раньше мы работали с понедельника по пятницу с 8 до 16. А теперь я провожу в больнице по 12 часов через день, причем у меня есть и дневные, и ночные смены. С таким графиком абсолютно не восстанавливаешься, это сказывается на здоровье.
В работе ничего сложного нет, но из-за большой нагрузки очень устаешь. Еще постоянно не хватает времени – оно уходит на писанину. Хочется подольше разбираться с тяжелыми пациентами, а некогда. Надо дневники написать, посмотреть назначения: кому продлять лечение, кому добавить новые препараты. К тому же планерки время отнимают: одна начинается в 8.30, вторая – в 15.00, они длятся по два с половиной часа. А между планерками надо сделать обход, успеть на консилиумы по определенным пациентам, их иногда бывает по несколько за смену.
В костюмах, конечно, непросто работать. Даже были моменты, когда я говорила: «Ой, девочки, подождите, мне совсем плохо». Например, было 38 градусов жары, а я в СИЗе по 6–8 часов, прям голова кружилась, слабость была. Я понимала, что надо выйти, хотя бы воды попить или позавтракать, тогда жизнь чуть наладится. А так справляюсь, привыкла уже.
У нас в стационаре проблема с лекарствами. Вроде как схемы лечения есть, но некоторых препаратов не хватает, причем дешевых. И я не знаю, с чем это связано.
Что меня мотивирует работать? Отчасти финансовая составляющая. Мы теперь иногда обсуждаем, как же будем жить в мирное время с нашими обычными зарплатами.
Сейчас в связи с сезоном увеличился поток больных. У нас в отделении уже 32 пациента, хотя коек всего 30. Двое лежат на каталках: один – в коридоре, другой – в палате. А раньше на этих каталках мы транспортировали пациентов на КТ. И вчера узнали, что отделение будут расширять – из врачебной комнаты сделают палату.
Пациенты всего боятся. «Так у меня ковид? Ой, сразу сердце закололо, дышать не могу». Кажется, сейчас паники стало больше, чем раньше, потому что количество смертельных исходов увеличилось. Больные теперь даже друг от друга в палате шарахаются.
Народ злой. Многие агрессивно настроены, звонят в департамент здравоохранения и постоянно пишут жалобы. У нас даже заведующая разозлилась, говорит, нужен специальный человек, который на жалобы будет отвечать. Причем в большинстве случаем жалобы совсем неадекватные. Конечно, встречаются и нормальные люди, которые уходят с благодарностью, но таких единицы.
Мы давно думаем, что в отделение нужен психиатр. Да и не только в наше, а в каждое ковидное. Люди встречаются очень разные, и иногда кажется, что у каждого второго шизофрения.
Считаю, что течение болезни зависит от иммунитета, первичного состояния легких и организма в целом. У нас парень лежал, азербайджанец, музыку постоянно слушал, за медсестрой в отделении ухлестывал. А через три дня ему совсем плохо стало, а при этом из сопутствующих патологий была лишь небольшая избыточная масса тела. Я его перевела в отделение с постоянной подачей кислорода, оттуда он вскоре попал в реанимацию, а потом на планерке узнала, что он умер. Я сидела в шоке – ему же 26 лет было! Парня буквально скосило от ковида, он даже двух недель в стационаре не пробыл. Сразу начала представлять себя на его месте, думала о том, как тяжело его родителям.
Я слышала, что в Новосибирске тоже несколько молодых врачей умерло, им было в районе 40 лет. Они поступили с ковидом, на КТ было 16% поврежденных легких, а через три дня – уже 70%.
В отделениях обычно никто не умирает, и я недавно впервые встретилась со смертью. Сижу на планерке, звонит медсестра, говорит: «Мария Федоровна что-то не дышит». Ей 89 лет, куча соматики, положительный анализ на ковид, причем за сутки до этого она была в здравом уме, стихи читала. Я все бросаю, бегу, а она уже умерла. У меня за пандемию никто не умирал, а тут произошло. Надо было еще как-то труп вывезти из палаты, я впервые с подобным столкнулась. Потом весь день не в себе ходила. Я – гинеколог, в обычной жизни с таким не встречаюсь. А мои коллеги – пульмонологи, терапевты, кардиологи – привычные, у них часто умирают пациенты.
Я углубилась в терапию и открыла для себя много нового в медицине. Мы с коллегами смеемся, что в мирное время нам не понадобится помощь пульмонологов – сами умеем лечить пневмонии: знаем, как обследовать, и какую назначать антибиотикотерапию.
Но меня тяготит, что я занимаюсь не своим делом, работаю не по специальности. Я – оперирующий хирург, мои руки должны работать, чтобы ничего не забыть. А теперь мои плановые гинекологические пациенты распределены по другим стационарам, их лечат другие люди. Я уже довольно большой промежуток времени не занимаюсь своей обычной работой, в марте год будет.
На днях думала пойти в гинекологический стационар на подработку, но объять все невозможно. У меня трое детей, двое из них еще совсем небольшие, одному – пять с половиной, а другой – первоклассник. К тому же, конечно, я буду принимать пациентов в маске, но все равно в любой момент могу оказаться разносчиком инфекции.
Пандемия – время для исследований: больных много и можно набрать разного материала. У меня давно была мысль защитить кандидатскую диссертацию, и в этот нелегкий период я решилась. Буду изучать беременных с ковидом в возрасте от 30 до 40 лет и сравнивать с контрольной группой – небеременными. Уже набрала 16 случаев, но из них в положении только четверо.
Если беременная заболевает ковидом, то лечение зависит от триместра. Во втором-третьем используют симптоматическую терапию: купируют температуру, предлагают пить муколитики от кашля, ну и максимум дают капли интерферон-альфа (препарат, оказывающий противовирусное и иммуностимулирующее действия. – Прим. ред.).
А в первом триместре (до 12 недель) часто советуют прерывать беременность. В клинических рекомендациях Министерства здравоохранения написано очень осторожно: если ковид подтвержден и пациентка получала противовирусную неспецифическую терапию, то надо выполнить биопсию хориона, чтобы исключить различные патологии (по биопсии хориона можно диагностировать хромосомные болезни, генные заболевания, внутриутробные инфекции. – Прим. ред.). Если все хорошо, то беременность можно пролонгировать, а если что-то идет не так, то – прервать. Но женщина вправе отказаться от биопсии хориона, потому что процедура достаточно опасна и может спровоцировать выкидыш.
На деле случаи бывают разные. Например, женщине 10 лет назад диагностировали бесплодие, но тут она беременеет и заражается коронавирусом. Естественно, как нормальная женщина она будет делать все, чтобы сохранить беременность во что бы то ни стало. У нас в стационаре был похожий случай: медсестра забеременела, а потом заболела ковидом. Тогда коллеги стали ее убеждать: тебе КТ делали, ты гидроксихлорохин получала, да у тебя диабет, да ты успеешь здорового родить. Я сама не сторонник абортов, поэтому, наоборот, советовала оставить: все это не значит, что ребенок родится нездоровым. Но в итоге она все-таки прервала беременность.
Я еще не болела ковидом: сдавала тест на антитела, а иммуноглобулинов G нет. Думаю, скоро мы все переболеем, и я сама не очень боюсь заразиться. В начале пандемии ходил анекдот, который мне очень нравился: «Надо заболеть, пока есть свободные места на ИВЛ», – подумал Мойша и лизнул кнопку лифта».
Я доверяю «Вектору», поэтому вакцинироваться буду и уже дала свое согласие. Все-таки хочется надеяться, что наши специалисты не самые глупые.
До сих пор не верится, что настало такое время. Смотришь за окно, вроде все хорошо, а на самом деле так печально. Кажется, идет холодная биологическая война. Больших военных действий нет, но ожесточенные бои каждый день проходят в стенах нашей больницы.
В последнее время врачи стали чаще проводить дистанционные консультации, даже у нас в стационаре узкие специалисты дают советы удаленно. Например, у больного случается инфаркт в реанимации, а анестезиологи-реаниматологи не лечат инфаркты. Тогда я советуюсь с кардиологом, высылаю в Viber снимки ЭКГ, она прописывает препараты. Раньше такое было редко, а теперь каждого пациента консультируют сразу несколько узких специалистов.
Я и в свою гинекологическую практику внедряю телекоммуникации. Ко мне периодически обращаются старые пациенты за консультациями. Мы переписываемся, созваниваемся, смотрим анализы – и неплохо получается. Конечно, это не неотложка, но, какие-то вещи – бесплодие или плохие мазки – можно лечить удаленно.
Меня муж иногда ругает, говорит, ты когда-нибудь забываешь про работу? Я обычно отвечаю: «Это мои пациенты, моя жизнь, я люблю и живу этим». Он этого не понимает, он нефтяник, считает, что надо выйти с работы и сразу все забыть. А у меня иначе: если у больного начнется кровотечение после операции, то я к нему поеду хоть в три часа ночи и буду реоперировать.
В интервью еще раз поднимается тема перепрофилирования врачей. Из-за ковида многим специалистам пришлось оставить свои отделения, отправиться на учебу и стать врачами-пульмонологами или ковидологами (так неофициально называют себя сотрудники ковидных отделений. – Прим. ред.). И несмотря на многочисленные трудности, с которыми сталкиваются медицинские работники, пандемия дает толчок их профессиональному развитию. Ковид дал многим шанс выйти из привычной среды, попробовать себя в новой профессии, расширить свой круг знаний, обрести новые знакомства.
В то же время это привело к тому, что огромное число медиков сегодня работают не по специальности, месяцами не практикуются в операционных и не успевают следить за новыми исследованиями, которые появляются в их сфере. Можно предположить, что в мирное время им будет довольно сложно вернуться в свою профессию, потому что придется восстанавливать практические навыки.