Анна Хасина: «Общество ждет, что каждый медик будет рыцарем»

Как бы вы описали положение медиков в обществе до пандемии?

И до, и во время пандемии были дискуссии о социальной роли медиков. Муссировалось несоответствие to be (как должно быть) и as is (как это есть) в реальности. Врач должен быть высокооплачиваемым, уважаемым членом общества. Он не должен бегать по вызовам на насморк, не должен испытывать угрозу физической расправы со стороны пациентов. У врача должны быть время и силы на постоянное развитие: если он перестает учиться, то стагнирует. Но в реальности, как мы знаем, дела обстоят совсем не так. До пандемии практически каждый месяц, если не каждую неделю, появлялись истерические публикации из серии «врачи не доглядели, и ребенок умер», «врачи некомпетентны», «врачей надо судить».

А что изменилось с приходом ковида?

Когда началась пандемия, общественное мнение сместилось с позиции «врачи – коновалы» к «врачи – герои». Если честно, меня пугают оба тезиса. Рискну высказать непопулярную мысль: врач – не богоизбранный творец, а медицина – не искусство. Это ремесло, не хуже и не лучше многих, однако требующее высокой, почти армейской дисциплины, самоотдачи, готовности постоянно учиться и сопереживать другим. Каким бы опытным ни был медик, он всего лишь человек, он может ошибаться, это нормально. Да, трудно принять мысль о том, что в результате ошибки могут пострадать или даже погибнуть пациенты, но медицина еще не придумала способа лечить людей со стопроцентным результатом. Чем быстрее общество поймет, что врачи – это не отдельная каста, а плоть от плоти этого самого общества, тем будет лучше всем: и медикам, и пациентам.

Кстати, про позицию «врачи – герои»: многие медики в интервью говорили, что почувствовали себя некомфортно, когда их стали называть героями. Им казалось, что они очутились под лучами софитов, где за ними пристально следят.

Интересный ракурс. Я много работаю с медицинскими организациями и медиками. Тезис «медики – герои» действительно существует, но я ни разу не сталкивалась с бременем героизма у врачей и медсестер. Вместе с тем я согласна, что это утверждение столь же деструктивно, как и допандемический тезис «врачи – коновалы». Врачи – живые люди, с эмоциями, болезнями, проблемами в личной жизни, усталостью и стрессом. Они допускают ошибки, это нормально.

Дискурс врачебного героизма создает определенные ожидания. Общество ждет, что каждый медик станет рыцарем без страха и упрека, суперменом в черном плаще. Однако, эти ожидания не подкреплены ресурсами: ни внешними (финансовыми, организационными), ни внутренними (какой-то особенной психической устойчивостью медиков). Подобные ожидания порождают культуру стоицизма: «Мы сильные, выдержим все, нас можно резать на куски, но мы не сдадимся».

Одновременно в медицинской среде распространена стигматизация психологической помощи. «К психологу ходят только слабаки, а мы сильные и не обращаемся за помощью». Все вместе это способствует стремительному выгоранию медиков.

Иногда в беседах с нами врачи рассказывали, что во время пандемии возникла своеобразная иерархия: медиков, которые ушли в «красную» зону, стали называть героями, а тех, кто отказались, – трусами. Например, некоторые главврачи открыто заявили, что сотрудники, не согласившиеся работать с ковидом, не исполнили врачебный долг в «военное» время, они – «крысы, сбежавшие с тонущего корабля». Как, на ваш взгляд, можно предотвратить подобные конфликты?

Думаю, подобные действия главврачей должны осуждаться всем профессиональным медицинским сообществом. Врачебный долг заключается в лечении пациентов, и медики, которые предпочли остаться в «зеленой» зоне, не отказались лечить больных. Если следовать букве закона, военное положение не было объявлено, так что военнообязанные врачи по-прежнему имели выбор и решали, в каких отделениях работать.

Мне представляется крайне порочной ситуация, когда система здравоохранения или конкретный руководитель требуют от медиков соблюдения врачебного долга, однако не обеспечивают тех же врачей СИЗами, адекватным режимом труда и отдыха или добрым словом, в конце концов.

Более того, значительный уровень стресса и выгорания медиков, одновременно с культурой стоицизма – тоже отсюда. Мне искренне жаль тех врачей и медсестер, кто на себе испытал подобное отношение. Это неприемлемо.

Давайте поговорим про государство. С одной стороны, во время пандемии власти начали оказывать медикам поддержку, в том числе финансовую, а с другой – усиливать контроль, например, запрещать высказываться в медиа на тему коронавируса. И сегодня рядовые медики далеко не всегда могут повлиять на решения государства, они часто чувствуют себя беспомощными. Что делать в таких ситуациях?

Мы говорим сейчас о двух принципиально разных вещах. Государство оказывает медикам поддержку – это спорный тезис. Мы знаем, что в ряде регионов были перебои с СИЗами, врачи работали без отдыха, не имели доступа к воде, не могли нормально поесть. И я восхищаюсь главврачами, которые наравне с лечением пациентов, считали своей первоочередной задачей заботу о сотрудниках.

Но я бы хотела затронуть другой аспект этой проблемы: в каком качестве медики имеют право высказываться в медиа. Если врач обладает достоверной информацией, например, результатами исследований, то можно и нужно рассказывать об этом, публиковаться, только не в медиа, а в научных журналах. Уверяю, никто не станет удерживать врача от заявлений в авторитетных иностранных изданиях. Подобные публикации – честь и гордость профессионального сообщества. Но надо помнить, что, когда врач делает публичное заявление, он автоматически становится выразителем мнения не только своей медицинской организации, но и всего медицинского сообщества. Именно так его высказывания воспринимают пациенты. Например, медик может считать, что коронавирус занесли на землю инопланетяне. Пожалуйста, пусть так думает. Но он не может делиться этой точкой зрения публично, потому что он врач, его слова порождают панику, тревогу и оказывают влияние на действия пациентов.

Наши информанты рассказывали, что пандемия принесла в работу медиков большое поле неопределенности. Им тяжело информировать пациентов, не имея полной картины поведения вируса, а при этом пациенты испытывают страх и тревогу. Как в таких условиях лучше выстраивать коммуникацию с пациентами?

Вообще выстроенная коммуникация между врачом и пациентом всегда показывает лучшие результаты: в удовлетворенности и лояльности пациентов, в приверженности больных назначенной терапии, в результатах лечения, в удовлетворенности врачей своим трудом и профессией. Это подтверждается сотнями исследований.

Во время пандемии медики испытывали значительные коммуникационные трудности. Во-первых, мешала неопределенность. При всем желании врачи часто не могли дать внятные ответы на вопросы пациентов: болезнь новая, медицина пока немного знает о ее течении и лечении. Во-вторых, врачи работали в СИЗах – костюмах защиты. За маской и очками не было видно лиц медиков, из-за респираторов их голоса звучали глухо, интонации смазывались. Установить контакт с больным, проявить эмпатию, успокоить его становилось очень непростой задачей. Наконец, в-третьих, врачи были перегружены и работали на износ. Пациенты прибывали, а медики заболевали и выбывали. В этой гонке сил едва хватало на лечение пациентов, а поддерживать эффективную коммуникацию было сверхзадачей.

Парадоксальным образом в этой ситуации медикам нужно начинать с себя. С поддержки, обретения равновесия (насколько это возможно), со сна и отдыха. А потом можно пробовать применять протоколы коммуникации с ковидными пациентами. Хорошие протоколы разработала ВОЗ, они переведены на русский язык и выложены на сайте, также можно посмотреть протоколы, созданные Международной ассоциацией коммуникации в медицине. Еще недавно мы с коллегой Анной Серкиной собрали все рекомендации в одной статье и опубликовали ее в «Новом терапевтическом журнале».

Еще в интервью наши собеседники отмечали, что довольно часто испытывали тревогу и негативные эмоции по поводу безопасности собственного здоровья и здоровья семьи. Они не знали, как успокоить близких, как правильно расставить приоритеты. Что вы можете посоветовать, как справляться с тревожностью?

Исследования, посвященные выгоранию медиков во время пандемии, показывают, что есть два главных фактора развития стресса: опасность собственного заражения и страх за жизнь и здоровье близких. Другими, столь же значимыми факторами, являются организационные проблемы, отсутствие социальной поддержки от руководства и других сотрудников, плохая коммуникация с коллегами и пациентами.

Стресс не просто разрушает врача или медсестру. Из-за него медики испытывают целый спектр физических, психологических и поведенческих трудностей, что затрудняет работу с пациентами, ухудшает клинические исходы и снижает эффективность системы здравоохранения.

Выход из этой ситуации одновременно очень прост и невероятно сложен. Требуется согласованная работа на трех уровнях: системы здравоохранения страны, медицинской организации и конкретного медработника. Только тогда можно прогнозировать значимое снижение уровня стресса медработников.

По данным ФОМа, за последнее десятилетие увеличилась доля людей, не доверяющих врачам в больницах и поликлиниках: с 28% в 2012 году до 38% в 2018-м и 34% в 2019-м. Как вам кажется, изменит ли пандемия отношение к медикам в обществе?

К сожалению, мой личный прогноз пессимистичен. Пока в России существует уголовное преследование медиков за медицинские ошибки, пока можно вызвать врача на дом из-за насморка, пока нет работающего профессионального медицинского сообщества, уровень доверия и отношение к медикам будут прежними. Но я искренне желаю нам всем, чтобы я ошибалась.