Индивидуальный выбор и коллективный иммунитет

С самого начала  массовой прививочной кампании агитация в пользу вакцинации от коронавируса более или менее органично сочетается с определенными элементами принуждения, которые не так-то просто опознать и идентифицировать. Если власти региона запрещают невакцинированным, допустим, посещать концерты или спортивные состязания, то следует ли квалифицировать это как принуждение к вакцинации? А если руководство предприятия настоятельно просит сотрудников прививаться, туманно намекая на перспективу лишения премии? Подобных ситуаций – великое множество, и едва ли не в каждом конкретном случае находятся как недовольные, видящие здесь признаки недопустимой дискриминации и вторжения в частную жизнь, так и сторонники, полагающие, что подобные шаги отвечают общественным интересам и при этом не лишают граждан свободы выбора. Такие споры часто вспыхивают и в медийном пространстве, и в социальных сетях, и в повседневном общении россиян, и у нас на фокус-группах, где обсуждается эта проблематика. А значит, вопрос о границах допустимого и/или желательного принуждения в рамках прививочной кампании достаточно актуален и сенситивен для людей.

Впрочем, здесь речь будет идти не о постоянно меняющемся соотношении кнута и пряника в борьбе за вовлечение людей в массовую вакцинацию (это слишком тонкая материя для общероссийского опроса), а об установках граждан. Собственно, ключевой вопрос состоит в том, как они воспринимают циркулирующую уже какое-то время в публичном пространстве идею всеобщей обязательной вакцинации, – ведь именно согласие либо несогласие с этой идеей наиболее полно отражает позицию гражданина относительно допустимости и желательности государственного принуждения применительно к ситуации пандемии. 

Но начать целесообразно с другого.

Излишне говорить, что отношение человека к гипотетической возможности обязательной вакцинации во многом зависит от того, считает ли он в принципе массовую вакцинацию «необходимой мерой в борьбе с эпидемией коронавируса». Согласно данным опроса, проведенного 5–8 сентября 2021 года (по умолчанию далее приводятся результаты именно этого опроса), разделяют эту точку зрения 60% россиян, тогда как 23% полагают, что «в массовой вакцинации нет необходимости». К последним, впрочем, следует приплюсовать еще 7% россиян – именно такова, по данным опроса, доля радикальных антипрививочников, то есть принципиальных противников любых прививок. Респондентам, занимающим такую позицию, вопрос о необходимости массовой вакцинации, естественно, не задавался, но их мнение очевидно.  

Хотя число признающих вакцинацию необходимой постепенно растет (в начале августа таковых было 57% – против 25% отрицающих необходимость в ней), до консенсуса, который создал бы благоприятные предпосылки для легитимации обязательной вакцинации, очень далеко. Отметим, что сторонники этой меры (об их численности поговорим позже) почти единодушно считают ее необходимой: такую позицию разделяют 90% опрошенных в данной группе – против 4%. А вот противники обязательной вакцинации от подобного единомыслия далеки: 32% из них согласны, что она в принципе необходима, 41% не согласен. И это естественно. В позиции человека, выступающего против принуждения тех, кто прививаться не хочет, хотя и признающего массовую вакцинацию необходимой мерой в борьбе с коронавирусом, логического противоречия нет, тогда как выступать за обязательную вакцинацию вопреки собственному убеждению в ее ненужности как минимум странно.  

Обратим внимание на то, что распределение мнений относительно необходимости массовой вакцинации сильно зависит от возраста респондентов. Если среди пожилых признающие такую необходимость безоговорочно преобладают, то среди молодежи их лишь немногим больше, чем сторонников противоположной точки зрения.

Уровень образования респондентов на распределение мнений практически не влияет – очередное и уже, кажется, лишнее опровержение расхожего представления о том, что образованные люди склонны рассуждать и действовать в вопросах, связанных с пандемией, более рационально, в большем согласии с позицией современной науки. Не склонны. А вот уровень благосостояния тут определенную роль играет: считающие свое материальное положение плохим или очень плохим реже прочих признают массовую вакцинацию необходимой (52% при 26% сторонников противоположного мнения и 11% антипрививочников). 

Как нетрудно догадаться, привившиеся граждане в большинстве своем склонны считать массовую вакцинацию необходимой (81%), равно как и намеренные прививаться (71%), тогда как среди не планирующих вакцинироваться это мнение разделяют немногие (22%).

Сторонники и противники обязательной вакцинации  

Что же касается идеи об обязательной вакцинации, то она раскалывает выборку пополам: 47% россиян заявляют о положительном отношении к ней, ровно столько же – об отрицательном. Отметим, что в начале августа первую позицию занимали 45% респондентов, а вторую – 50%, но говорить на этом основании о реальном росте популярности рассматриваемой идеи было бы рискованно. 

Молодежи мысль об обязательной вакцинации не слишком импонирует, тогда как пожилые поддерживают ее весьма охотно.

Как и в случае с оценкой необходимости массовой вакцинации как таковой, малообеспеченные ощутимо отличаются от остальных, гораздо реже высказываясь за обязательную вакцинацию (39%) и чаще – против (57%).

Любопытно, что если по вопросу о том, нужна ли вакцинация для победы над пандемией, люди с разным уровнем образования «голосовали» примерно одинаково, то применительно к спору об обязательной вакцинации они довольно заметно разошлись во мнениях: не пошедшие дальше средней школы склонны поддерживать такое решение, обладатели вузовских дипломов – отвергать его. То есть если по части рациональности эпидемиологического мышления последние ничем не отличаются от малообразованных, то, видимо, отношение к государственному принуждению у них более настороженное. Образованная публика вообще склонна больше опасаться государственной регламентации, вмешательства в частную жизнь (какие бы мотивы за ним не стояли) и больше ценить возможность самостоятельно принимать важные решения, касающиеся собственной жизни. Иначе говоря, природа различий тут скорее не когнитивная, а ценностная. 

В пользу этого предположения говорит и то, что жители малых городов (до 50 тыс. жителей) и сел определенно склоняются к поддержке идеи обязательной вакцинации (по 54%, против нее – 39–40%), тогда как в мегаполисах и других крупных городах, где властям традиционно доверяют несколько меньше, а свободу выбора ценят несколько больше, популярнее противоположная позиция. 

В связи с этим стоит обратить внимание на то, что доверяющие Владимиру Путину поддерживают идею обязательной вакцинации почти вдвое чаще, нежели отвергают ее (61% против 34%), тогда как те, кто президенту не доверяет – втрое реже (23% против 72%). А ведь Владимир Путин определенно высказался против принуждения граждан к вакцинации, за соблюдение принципа добровольности, и этот факт широко освещался в СМИ. То есть в данном случае доверяющие президенту по преимуществу не разделяют его точку зрения, а как раз не доверяющие ему в подавляющем большинстве солидаризируются с ней. Но, конечно, противоречие тут мнимое: речь по сути идет о согласии делегировать государству право диктовать гражданам свою волю в вопросе о вакцинации, и понятно, что доверяющие президенту выражают такое согласие гораздо охотнее, чем те, кто ему не доверяет, – независимо от того, какова позиция главы государства относительно того, надо ли делать прививку обязательной.

Как сторонников, так и противников обязательной вакцинации попросили обосновать свою позицию. Отвечая на соответствующий открытый вопрос, первые чаще всего говорили о необходимости защитить людей от смертельной болезни («чтобы спасти население от коронавируса», «так оберегают здоровье людей», «это же здоровье наше», «если учесть, сколько людей от этого умерло, лучше привиться», «это в целях безопасности всех, понимаете? Вот и все») либо о том, что только эта мера позволит остановить пандемию, пресечь передачу коронавируса («единственный способ избавиться от болезни», «искоренить коронавирус», «чтобы победить эту заразу», «чтобы не передавалась инфекция», «нужно всем привиться, чтоб не распространялась зараза», «надо бороться с пандемией общими силами», «один за всех, и все за одного – быстрее бы прошел вирус», «иначе мы не справимся с этой эпидемией»). Эти, по сути, довольно близкие доводы, различающиеся лишь акцентами («оборонительным» в первом случае и «наступательным» во втором), приводили примерно по трети сторонников обязательной вакцинации – по 15% от всех опрошенных, и они безоговорочно доминировали. Да и остальные сторонники обязательной вакцинации в основном говорили примерно об этом же, их реплики отличались лишь нюансами: кто-то подчеркивал необходимость заботиться о других («каждый должен думать о жизни окружающих», «обезопасить всех, кто рядом» – 3%), кто-то напоминал о конечной цели – достижении коллективного иммунитета («надо, чтоб был общий иммунитет», «смысл вакцинации – чтобы был коллективный иммунитет» – 3%), кто-то говорил, что к прививке от коронавируса следует относиться, как к любой иной («от столбняка прививали – такая же прививка», «мы от гриппа ставим, и эту надо», «у нас были вирусы чумы и масса других – от них ушли только вакцинацией, так и здесь: только вакцинация спасет» – 3%). Изредка звучал и иной довод: вакцинация позволит вернуться к «нормальности», к отмене обременительных ограничений ковидного времени («быстрее провакцинируются все – быстрее ограничения снимут», «маски снимем», «чтобы не бояться окружающих», «я хочу жить нормально, как до коронавируса, общаться с людьми» – 2%).

Что касается противников обязательной вакцинации, то в их аргументации прослеживаются две принципиально различные линии. Одни – и их несколько больше – высказывались против принуждения как такового, за свободу выбора в вопросах, касающихся здоровья человека, другие – против самой вакцинации.

Первые обычно говорили, что решение о вакцинации каждый должен принимать самостоятельно: «человек волен сам распоряжаться своим здоровьем», «человек должен сам выбирать свою судьбу и решать, делать или не делать прививку», «каждый должен решать сам», «личное дело каждого», «каждый решает сам, я отвечаю только за себя», «человека нельзя заставлять, не хотят – не надо заставлять, пусть умирают!» (21%). Некоторые (2%) подчеркивали, что принуждение к вакцинации нарушает конституционные права граждан: «я хорошо знаю Конституцию, и нет никаких прав предлагать сделать ее принудительно», «потому что в Конституции записано, что эксперименты над организмом – только с личного согласия человека». А некоторые (2%) либо просто отрицали насилие и в принципе отказывались признавать его эффективность («не люблю насилия», «принуждением ничего нельзя добиться»), либо предупреждали, что оно вызовет реакцию отторжения, протест («как только человека подводят к чему-то обязательному, у человека срабатывает эффект пружины – отрицание», «мы получаем недовольство человека властями», «потому что это вызовет негодование, нужно людей убеждать»).

Вторые же выражали сомнение в качестве вакцины (понятно, что по умолчанию имеется в виду «Спутник V»), особо упирая на то, что она была разработана подозрительно быстро («я не воспринимаю эту вакцину как испытанную», «потому что вакцина еще не проверена», «у нас нет четких данных по этой вакцине», «она не проверена, времени мало прошло, никто не знает последствий» – 7%), либо выражая опасения по поводу возможных осложнений («многочисленные случаи, когда она навредила, слишком опасно», «негативные последствия на организм», «прививка приносит вред здоровью», «люди мрут от прививок» – 6%). Кроме того, некоторые определенно утверждали, что прививка бесполезна: «потому что это точно не помогает от коронавируса», «смысла нет, идет мутация», «она бесполезна», «нет эффективности от этой прививки», «если она не действует, зачем делать? Все равно люди болеют», «толку никакого не будет: что привитые болеют, что непривитые болеют» (4%). И нередко говорилось, что вакцинацию не следует проводить без полноценного предварительного медицинского обследования: «надо сначала обследовать человека, а потом делать прививку», «перед прививкой у нас не проверяют человека, чем он болен», «людей заставляют вакцинироваться, не глядя на их здоровье» (4%).

Не обошлось, конечно, и без деклараций о том, что ковид не так опасен, как о нем говорят («это не смертельный вирус, чтобы травить все население, это не оспа», «это простая болезнь, и от нее нужно лечить, а прививка необязательна»), и без отрицания самого коронавируса («я не верю в сам коронавирус», «потому что я считаю, что коронавируса нет», «закрадываются сомнения, что это, может, и не вирус, раз давят на людей»), но таких высказываний все же совсем немного (1%).

Разумеется, отношение людей к идее обязательной вакцинации во многом зависит от того, как они оценивают доступные вакцины. Корреляция тут очень сильная: среди считающих, что прививки эффективно защищают от коронавируса, 68% (против – 29%) поддерживают предложение об обязательной вакцинации, а среди считающих их неэффективными – только 18% (против – 77%). Очень похоже и распределение мнений в зависимости от веры в безопасность вакцин: среди полагающих, что прививки от коронавируса безопасны для здоровья, 66% – за обязательную вакцинацию (против – 31%), среди считающих их опасными – 21% (против – 74%).

Поэтому хорошая репутация вакцин – одна из важнейших предпосылок легитимации идеи обязательной вакцинации. Следует сказать, что эта репутация постепенно – небыстро – улучшается, но треть россиян и сейчас относится к ним негативно.

Менее значимым, но тем не менее достаточно существенным фактором, влияющим на отношение к идее обязательной вакцинации, является представление граждан о том, как проходит прививочная кампания сейчас. Считающие, что она организована хорошо, примерно в полтора раза чаще высказываются за обязательную вакцинацию, нежели против нее (57% против 40%), а полагающие, что она организована плохо, – примерно в полтора раза реже (38% против 55%). И неудивительно: тот, кому инстанции, ведающие вакцинацией, представляются дееспособными, эффективными, и должен несколько охотнее соглашаться с их вердиктом о необходимости обязательной вакцинации, чем тот, кто оценивает деятельность этих инстанций негативно.  

Отметим, что россияне сейчас склонны довольно высоко оценивать организацию прививочной кампании (выше, чем качество вакцин), причем их мнение об этой организации ощутимо улучшается.

* * *

Сейчас вопрос о всеобщей обязательной вакцинации, кажется, не стоит в повестке дня, но никто не может поручиться, что эпидемиологическая динамика в какой-то момент не внесет его в эту повестку. Тем не менее сегодня, как явствует из приведенных данных, принятие решения о вакцинации в таком режиме раскололо бы общество и вызвало бы серьезное напряжение. Кстати, половина из числа тех, кто сейчас не намерен прививаться (или 15% от всех опрошенных), говорят, что даже если вакцинация станет обязательной, они ни в коем случае не будут делать прививку.  

Отсюда следует, что к столь радикальной мере можно прибегнуть лишь в самом крайнем случае. Актуальная же задача заключается в том, чтобы развивать прививочную кампанию, действуя по преимуществу убеждением, а элементы принуждения применяя крайне осторожно и дозированно. Что касается просветительского аспекта, то очень важно – хоть это и непросто – добиться снижения критериев, по которым многие россияне оценивают эффективность вакцин. Как мы видели, люди зачастую полагают, что если прививка не панацея, если привитые тоже болеют, то и смысла в вакцинации нет. Было бы несправедливо говорить, что такие завышенные ожидания сформированы агитационным сопровождением прививочной кампании: они коренятся, скорее всего, в характерном для российского массового сознания социальном инфантилизме, предполагающем и ожидание чуда, и разочарование от того, что оно не происходит. Но бороться с завышенными ожиданиями все равно нужно, потому что они делегитимируют вакцинацию.

И, конечно, необходимо всемерно наращивать кредит доверия (и к вакцинам, и к институциям, ведающим вакцинацией), который смог бы, помимо прочего, обеспечить относительно «мирное» проведение обязательной вакцинации в случае, если она станет действительно необходимой и безальтернативной.

_________________

Источник данных

Телефонный опрос населения 18 лет и старше. Ежедневно опрашивались 300 респондентов. Сроки проведения опроса: 1–4 августа и 5–8 сентября 2021 года. Суммарная выборка за 1–4 августа – 1223 респондента, за 5–8 сентября – 1213 респондентов.