«Кампании по вакцинации подрывают доверие к правительствам»

Сильно ли изменился мир за время пандемии?    

Глеб Кузнецов: Пандемия не принесла в наш мир ничего нового, но она ускорила процессы, которые шли и раньше. Главное – она способствовала мощной эмансипации элит: они освободились от давления общественного мнения и могут делать все что хотят. Все потому, что у них появилось универсальное оправдание: все, что они делают, – ради безопасности и борьбы с вирусом. Для них пандемия – это способ объяснения претензий на более пристальный контроль над населением, с одной стороны, и большую собственную независимость в принятии решений, с другой стороны.  

Раньше приходилось объяснять общественности те или иные неудобные решения, а благодаря пандемии такая необходимости исчезла. Вот уже почти год каждую неделю в большинстве стран Европы идут митинги и манифестации протеста, то немного затухая, то вспыхивая после очередных искрометных решений правительств. Сейчас темами являются QR-коды и грин-пассы. Новый канцлер Германии Олаф Шольц, комментируя то, почему правительство никак не желает – за пределами использования водометов – коммуникаций с митингующими, говорит: «Мы не будем мириться с тем, что ничтожное меньшинство ничем не сдерживаемых экстремистов пытается навязать свою волю всему нашему народу». А для демократических стран такое отношение к своим гражданам, пусть даже и меньшинствам, – в новинку. 

У нас любят говорить, что в России нет института репутации, поэтому начальство может делать все что угодно, тогда как в Европе, напротив, любого министра можно вынудить уволиться за то, что он за такси не заплатил. Возможно, раньше так и было, но теперь все изменилось. В результате сейчас в России управляющий класс даже внимательнее относится к общественному мнению, чем в Европе. На примере истории с QR-кодами мы видим, что российская элита продолжает управлять с оглядкой на народ и его мнение, тогда как в странах Запада можно наблюдать возвращение «провиденциальности»: «Мы знаем, что вам это не понравится, но мы несем свет истины\опираемся на науку\спасаем жизни, а значит, мы правы, а вы – нет. И слушать вас мы не будем».

Недавно вы написали в социальной сети: «Ключевой вопрос для кампании по вакцинации – это вопрос доверия». Что вы имели в виду?  

Глеб Кузнецов: Ковидная политика в 2021 году в целом и кампании по вакцинации как ее частный случай подрывают доверие к правительствам. Просто в силу того, что по их ходу постоянно меняются нарратив этих самых правительств и их предложения обществам. Достаточно вспомнить, что весной в ходу было обещание прекращения пандемии через вакцинацию, а сейчас много где и много для чего нужны и вакцинный сертификат, да еще с третьим уколом-бустером, и свежий ПЦР-тест. При этом от локдаунов все это многоцветие сертификатов 90% населения не избавляет. Это не то, к чему людей готовили. 

Надо понимать, что сегодняшние протесты граждан в Европе – это не протесты антиваксеров, а протесты вакцинированных людей против ущемления их прав и свобод. Они против того, чтобы их привычный образ жизни подвергался ревизии, а будущее нельзя было предсказать больше чем на неделю. Меня отчасти удивило желание российских властей ввести QR-коды. Европейский пример показывает, что QR-коды не решают впрямую эпидемических задач, кроме создания дополнительной мотивации к вакцинации. Но зато вызывают раздражение среди населения и создают точки кристаллизации протеста. При этом протесту против QR-кодов придается очень сильное моральное измерение. Достаточно тут упомянуть, что у нас ролики против QR-кодов записывают рядом с Вечным огнем. 

То же самое и в Европе. Протест против QR-кодов совершенно иррационален, это выступления за то, чтобы «сохранить» какое-то мистическое качество, которое невозможно передать словами. Буквально сохранить себя. И у меня полгода назад, когда такие протесты начались в Европе (а теперь – и у нас), возник вопрос: неужели правительствам настолько важно «отобрать» вот это невыразимое? Что они с ним делать-то будут, если актив этот и словами описать нельзя?

В этом смысле очень хорошо, что здравый смысл восторжествовал и закон у нас корректируют в сторону «рамочности». Более того, в него включают инновационные в мировом масштабе способы подтверждения иммунитета по антителам, а не по ранее выданным документам. Это по-настоящему обнадеживает и вызывает уважение к нашей «санитарной администрации».

Но в целом в совершенствовании регулирования Россия следует западной практике?  

Глеб Кузнецов: Особенность ковид-регулирования – это бесконечное тиражирование чужого опыта. Где-то что-то предприняли (для Европы примером является, как правило, Германия, для Германии – Израиль, для нас – Европа, для стран Содружества – Британия и так далее), и это бесконечно, как в разбитом зеркале, повторяется с разной степенью искажения. Это очень удобно: что-то надо делать, но свое придумывать страшно. Тут работает чистая бюрократическая логика: любому чиновнику предлагать собственные решения рискованно. Немыслимо, чтоб какой-то чиновник встал и заявил, что с пандемией нужно бороться не так, как борются авторитетные соседи, и предложил бы особенный, скажем, российский путь. Ведь на это ему бы сказали: «А ты возьмешь на себя ответственность?» И он начал бы задумываться: у него карьера, мерседес, ипотека. Он не может все поставить под угрозу, ведь безопаснее и проще сослаться на чужой опыт. 

И тут возникает идея давать QR-код, в том числе по факту перенесенного заболевания или вакцинации, который подтверждается биохимически – антителами, а не документально – «по справке». Это тектоническое по масштабам решение, и здорово, что у нас на него пошли. Так что наша бюрократия, в целом следуя в русле мировых практик, все же нашла в себе силы сделать что-то «не как все», а как здравый смысл и уважение к мнению общества подсказывают.

С чем связаны сложности пропаганды вакцинации?    

Глеб Кузнецов: Продвижение вакцин должно отличаться от продвижения товара: вакцины – это не бургеры. Тут требуется применение организационной логики: вакцинироваться должно быть легче, чем не вакцинироваться. Организационная логика у нас пока хромает: глядя на пугающий плакат о пользе вакцинации, наш гражданин должен принять самостоятельное решение, после чего опять же самостоятельно выбрать место, время, записаться и не забыть явиться. А в развитых странах людям присылают именные приглашения: «Дорогой дон Пьетро\мистер Джонсон, в такой-то день и час по такому-то адресу вас будут ждать на таком-то пункте для вакцинации». Опыт показывает, что на адресные приглашения люди реагируют лучше и охотнее соглашаются прийти. 

Однако мы видим, что и в такой логике на определенном этапе (пусть и при достижении большего процента вакцинированных, чем в России) вакцинация начинает сбоить, люди все менее и менее охотно идут вакцинироваться. И сегодня страны Запада по отношению к своим 20–30% недостаточных энтузиастов вакцинации начинают переходить к риторике в агрессивном и часто оскорбительном стиле журналиста Антона Красовского. Это происходит по мере накопления опыта и осознания, что вакцина совсем не является панацеей, какой ее считали полгода назад. В результате у людей возникают противоречивые ощущения. Новости в лентах выглядят примерно так: «Премьер Хрюшкинс проклял антиваксеров и пообещал, что невакцинированных перестанут пускать в общественные туалеты» и «Британские ученые заявили, что против штамма «Омикрон» вакцина от фармгиганта «Попандопуло и Попандопуло» действует на 20% в прыжке». У и без того теряющего доверие к властям общества возникают дополнительные вопросы и претензии. Буквально ощущение, что правительства требуют тем большей лояльности, чем меньше их меры и предложения эффективны. 

И тут волей-неволей приходит мысль, что российская линия является более цельной и последовательной со всех точек зрения, чем европейская. Да, в России не регистрируют поствакцинальных осложнений и тем более вакциноассоциированных смертей, но какая разница для потребителя (как вакцин, так и информации о них), что в открытом европейском реестре смертей, связанных с вакцинами, почти 10 тысяч случаев? Компенсации не платят, СМИ про это не пишут. Так что толку в этом реестре, кроме еще одного повода для нелояльных поскандалить. 

У нас, на мой взгляд, проблема – в другом. Пропаганда вакцинации в России видит основную задачу в том, чтобы заклеймить антиваксеров. Однако настоящих антиваксеров – ничтожное меньшинство, порядка 5–10% граждан со специфическим сознанием. Подавляющее большинство сомневающихся верят и в Эдварда Дженнера, одного из пионеров вакцинации, и в науку, и в вакцину от полиомиелита. Однако в результате получается, большинство усилий пропаганды направлено на то, чтобы в эти 5% затолкать огромное число сомневающихся.  

Например, я вакцинированный гражданин, верю в науку и вакцины, разбираюсь в том, как их делают, поскольку по первому образованию медик. При этом я не поддерживаю тотальную вакцинацию всех, включая детей. К какой группе вы меня отнесли бы – к ваксерам или антиваксерам? Пропаганда оскорбляет людей, упрекая их за сомнения и наклеивая ненужные ярлыки.  

А если бы правительство учло различия в отношении людей к вакцинам, как это повлияло бы на продвижение вакцинации?  

Глеб Кузнецов: Увы, по управленческой логике эти различия не имеют никакого значения. Государство видит все в двоичной системе: либо вакцинированы, либо нет. Поэтому все многоцветие социальных групп, интересов и систем научной аргументации оно игнорирует, следуя административной логике упрощения. Администрациям кажется, что, заказывая и продвигая достаточно грубую и лобовую пропаганду вакцинации, они задевают только полторы калеки антиваксеров. Они не учитывают, что оскорбляют людей, которые просто сомневаются.   

Кроме того, есть и еще один очень болезненный самообман. Тех, кого убедили (или принудили) вакцинироваться, априори записывают в сторонники государственной политики по вакцинации. А это совсем не так. Значительная часть вакцинированных – это в чистом виде «партизаны» в логике политического философа Карла Шмитта: привязанные к своему образу жизни стихийные враги навязываемого упорядоченного политического с фигой в кармане, готовые достать эту самую фигу в любой удобный для себя момент.  

Помимо этого, пропаганда создает завышенные ожидания у тех, кто вакцинируется: допустим, что кто-то поверил и решил вакцинироваться, тем самым принеся пользу стране и себе самому, но после вакцинации узнает, что, во-первых, никого не спас, а во-вторых, сам заболел. С лояльными гражданами надо быть более внимательными, чем с антиваксерами (они и так в вакцину не верят). У лояльных не нужно создавать ощущения, что благодаря вакцинации закончится пандемия. Ведь это неправда, и когда это станет очевидным для всех, тогда по слабому доверию будет нанесен серьезнейший удар.  

Нужно понимать, что если с эпидемиологической точки зрения пандемия не закончится в обозримом будущем, то с политической точки зрения ее можно прекратить в любой удобный день.