• к-Темы
  • 24.06.21

«Медицинское сообщество – это хорошая семья со своими правилами и закрытой информацией»

Об автономии медиков и границах героизма – по итогам секции «Медики в обществе, охваченном пандемией»

qr-code
«Медицинское сообщество – это хорошая семья со своими правилами и закрытой информацией»

26 мая в рамках гибридной конференции мараФОМ исследователи Фонда Общественное Мнение вместе с медиками, психологами и антропологами обсудили изменения, которые произошли в медицинском сообществе за время пандемии. Предлагаем самое главное из того, о чем говорили на секции.

О работе в «красной» зоне

Денис Прокофьев, заведующий отделением платных медицинских услуг, врач общей практики ГБУ3 «Диагностический центр № 5» Департамента здравоохранения города Москвы: Мое отделение насчитывает 23 человека, и в апреле 2020 года перед нами была поставлена задача оказать медицинское содействие по ведению пациентов, находящихся на территории научно-практического реабилитационного центра. За все время туда поступило более 4,5 тысячи людей. Не скажу, что мы были готовы, не скажу, что был готов научно-реабилитационный центр, поскольку до сих пор мы многое не знаем о вирусе, у нас нет эффективных схем лечения, нет больших знаний в области реабилитации. Поэтому все, с чем мы сталкивались каждый день, менялось очень быстро, и нам постоянно приходилось адаптироваться под новые условия.

В «красной» зоне с нами работали врачи разных специальностей, и нам это было необходимо. При ковиде поражалась нервная система, так что опыт неврологов был бесценен, а если были патологии со стороны бронхолегочной системы, то к нам на помощь приходили пульмонологи.

К тому же у нас еще и до пандемии возник кадровый дефицит. Ведь населения гораздо больше, чем медиков, и мы никогда не сможем принять на работу даже необходимое число врачей. Потому что в среднем, для того чтобы врач начал прием, ему нужно отучиться как минимум семь лет, а потом надеть белый халат и начать набираться опыта. Врач, как вино, набирает с годами. У нас нет мечты о пенсии, потому что 60-летний, 70-летний врач имеет огромнейший опыт лечения и уважение среди коллег. Такие медики должны оставаться для того, чтобы обучать людей после института и передавать свои знания.

Но в период ковида медики старшей возрастной группы находились на больничных листах, мы их не пускали в «красную» зону, потому что у людей с годами появляются определенные хронически заболевания, а это дополнительный риск. И какую-то работу выполняли интерны и ординаторы. Конечно, на их лице читался испуг и непонимание, что нужно делать, хотя для многих это была просто красивая картинка, на фоне которой можно было сделать селфи в СИЗах. На самом деле, они делали больше, чем могли, а их никто не заставлял: им не грозили увольнением или лишением диплома. Они выходили и выполняли ту работу, которую могли. И я очень надеюсь, что навыки, которые у нас получили интерны и ординаторы, пригодятся им в дальнейшей работе. Но, самое главное, они увидели, что медицинское сообщество – это хорошая семья со своими правилами и закрытой информацией. И мы готовы делиться этой информацией во благо пациентов.

Некоторые из коллег отказывались идти в «красную» зону, в основном это было связано с определенными жизненными обстоятельствами. У человека дома была беременная жена, имел ли он право подвергать ее риску заражения вирусом? Нет, не имел. И никаких претензий лично у меня, и, я думаю, что и у остальных врачей, к нему не было. Другой пример: пульмонолог, 75 лет. Конечно, она находилась на больничном в течение всего ковида.

Я считаю, что отказ человека работать с ковидом нельзя назвать трусостью, это его решение в силу каких-то определенных обстоятельств. И он имеет право отказаться: врачи ровно такие же люди, с такими же проблемами. И никаких увольнений в связи с тем, что человек не пошел в «красную» зону, у нас не было.

О героях и героизме

Денис Прокофьев, заведующий отделением платных медицинских услуг, врач общей практики ГБУ3 «Диагностический центр № 5» Департамента здравоохранения города Москвы: Я не считаю, что работа в «красной» зоне – это какой-то героизм. Героизм – это когда медики работают во время войны непосредственно на фронте. А называть обсерватор или «красную» зону фронтом не совсем правильно. У нас все-таки были СИЗы, так что мы были неплохо защищены.

Евгений Лазарев, начальник международного отдела группы компаний «МЕДСИ»: Мы не можем точно определить границу героизма. Если взять обычного человека, например, с инженерным образованием и направить его на один день в реанимацию, он этот день проживет как самый яркий в своей жизни, ему покажется, что это что-то невероятное. А если мы возьмем какого-нибудь реаниматолога, например Сергея Царенко из больницы № 52, то выяснится, что он живет своей обычной жизнью. Для него, как для врача, этот ход существования естественный.

Я думаю, что позиция героизма должна определяться, исходя из каких-то индивидуальных особенностей. И еще от того, сделал ли человек, находясь на своем месте, что-то большее, чем он обязан делать. Я ни в коем случае не хочу принизить задачи и возможности врачей-реаниматологов, но надо понимать, что это их личный выбор. Они пошли туда, чтобы каждый день совершать подвиги.

Денис Прокофьев, заведующий отделением платных медицинских услуг, врач общей практики ГБУ3 «Диагностический центр № 5» Департамента здравоохранения города Москвы: Важнее посмотреть, на термин «героизм» с позиции поддержки государства. Что должны получить медицинские работники от слова «героизм»? Просто признание? Должно ли государство гарантировать или давать что-то врачам, чтобы подтвердить, что они – герои?

Сергей Ануфриев, директор Петербургского медицинского форума: Сегодня СМИ называют врачей героями, но при этом никто не подкрепляет эти слова другими мерами – дополнительным отпуском, возможностью достойной компенсации. И эти психологические манипуляции приводят к тому, что система здравоохранения испытывает огромное напряжение.

Евгений Лазарев, начальник международного отдела группы компаний «МЕДСИ»: В масштабах государства героизация – это очень тонкий момент. В нашей стране есть особенность: как только мы кого-то героизируем, то по прошествии лет значимость этих людей уменьшаем. У нас если пик, то после будет резкий спад, поэтому я бы не хотел поднимать медиков вверх, чтобы потом уронить. Лучше дать им возможность развиваться, жить, как они хотят, например, дать им больше денег. Чтобы врач мог поехать на курорт, не думая, на какой курорт. Чтобы он мог купить себе машину, какую он хочет. Почему бы и нет? Олимпийские чемпионы получают машины, так дайте врачам машины! Дайте им квартиры за то, что они сделали. Не просто медальку, а блага, с которыми они смогут выстроить свою жизнь и чувствовать себя участниками общества. В моем понимании это должно быть так. То есть, хорошо работаешь – получаешь машину, не «Бентли», конечно, но пусть это будет серьезная комфортная машина. Такой подход, мне кажется, более приятный, чем просто манифестировать, что доктора – герои.

Счастливыми я видел только богатых врачей. Все остальные умные, но немного печальные. Хочется, чтобы все врачи были счастливые, а значит, богатые. Может быть, это звучит слишком по-коммерчески, раз мы коммерческая медицина. Но, по крайней мере, богатый человек работает лучше и с большим удовольствием, потому что он может не думать о завтрашнем дне, выполнять свои обязанности здесь и сейчас, сконцентрировавшись на пациенте.

В Советском Союзе были стахановцы, и все говорили, как они нужны стране. Также и про медиков: мы сегодня должны говорить про них, как про людей, являющихся фундаментом нашего общества, тем более, в свете задач по увеличению средней продолжительности жизни до 78 лет. Были герои-космонавты, они получали «героя Советского Союза», возвращаясь из космоса. Может быть, и врачи должны?

Еще хочется, чтобы все, кто заканчивали медицинские вузы, могли продолжать свое обучение, свою работу и получать преференции государства. Не супервозможности в виде благ или предметов роскоши, но хотя бы поддержку в виде гарантированных выплат, которые позволяли бы в случае переходов из одной клиники в другую не терять специализацию.

Об автономии медицинского сообщества

Сергей Ануфриев, директор Петербургского медицинского форума: Если подводить итоги прошлого года, то они, к сожалению, обнажили кризисные моменты в системе здравоохранения, которые существовали десятилетия. Это и дефицит кадров, и развал амбулаторной помощи, и отсутствие профессиональной автономии у врачей. Что значит профессиональная автономия? Это когда решения о лечении пациентов, о том, как должна функционировать система здравоохранения, о профилактических мерах, о вакцинации принимает профессиональное медицинское сообщество, а не чиновники, политики или органы исполнительной власти. К чему приводит такое отсутствие профессиональной автономии? Врачи исключительно работают по трудовому контракту, фактически затыкают бреши кризисного здравоохранения. Они выгорают, у них начинается депрессия, нарастает агрессия, многие уходят из профессии.

Агрессия населения традиционно на Руси шла против врачей, которых ассоциировали с государственным аппаратом. И, возможно, в постпандемические годы мы увидим кризис доверия к системе здравоохранения и конкретно к медикам.

Денис Прокофьев, заведующий отделением платных медицинских услуг, врач общей практики ГБУ3 «Диагностический центр № 5» Департамента здравоохранения города Москвы: Правовое поле в любом случае необходимо. Надо же понимать, что у нас вообще нет бесплатной медицины: за любого пациента, если он не платит из своих денег, платит фонд ОМС. И оказание этих услуг не может быть бесплатным. Медицина – это дорогостоящая отрасль, которая должна идти рука об руку с государственностью, по-другому здесь быть не может.

Если каждый врач начнет лечить так, как он считает нужным, ничего не получится. Самая правильная позиция – использовать в лечении международные стандарты, которые разрабатываются кафедрами и докторами медицинских наук, и не забывать про индивидуальный подход к пациенту. Вот, на мой взгляд, к чему должен стремиться любой врач.

Об отношении общества к медикам

Лилия Таишева, генеральный директор Автономной благотворительной некоммерческой организации «Новый век»: За последнее время я смогла побывать по долгу службы в Италии, Франции и Турции, когда эти страны были закрыты. И там меня до глубины души поразило отношение к медикам. В этих странах врач – это знак качества: когда меня представляли и говорили «докторесса» (это на итальянском «доктор»), отношение ко мне сразу менялось. Даже на досмотре в аэропорту полицейский предложил сам за меня переписать формуляр, как только узнал, что я медик.

Еще один пример: крошечный городок в Тоскане, 19 тысяч жителей. В воскресенье на рыночной площади устроили целый праздник, где чествовали медицинских работников и волонтеров, которые работали в эпидемию. Там были и песни, и речи, люди стояли со слезами на глазах. Это настоящее почитание, уважение, истинное признание, это не грамоту получить от Минздрава где-то на закрытом совещании.

И буквально несколько дней назад я была в миллионном городе в России, и в центре, где-то между урной и забором увидела крохотный стендик с фотографиями врачей. Это так резало глаза! Даже не знаю, как сравнивать: миллионный город с маленьким стендом и небольшой городишко, где устроили праздник для всех медиков.

Мария Перминова

Поделитесь публикацией

  • 0
  • 0
© 2024 ФОМ