Нана Вачиковна Погосова: «Не декларировать, а проявлять заботу»

Несмотря на использование качественных средств индивидуальной защиты, риск инфицирования новой коронавирусной инфекцией существует, особенно там, где очень высокая вирусная нагрузка, например в блоке интенсивной терапии и реанимации. Поэтому многие наши врачи и медицинские сестры предпочли на период работы COVID-центра не общаться с семьей, чтобы обезопасить своих пожилых родителей, детей, близких, которые имеют хронические заболевания. Для этого центр арендовал номера в гостиницах и обеспечил автобусы, которые возили сотрудников на работу и обратно. 

Очень важно не декларировать, а действительно проявлять заботу. В том числе организовать возможность выпить кофе и поесть что-то вкусное и качественное во время короткого рабочего перерыва. Нам очень помогли некоторые кафе и рестораны Москвы. Все это время они привозили обеды и ужины для сотрудников в индивидуальных одноразовых упаковках, частично на благотворительной основе. Одна компания вызвалась обеспечивать наших сотрудников свежими фруктами и сухофруктами.  

В COVID-центре НМИЦ кардиологии работали почти 800 человек медицинского персонала, и еще 200 человек – сотрудники различных хозяйственных служб. И один раз в семь дней мы тестировали всех на новую коронавирусную инфекцию в сертифицированной лаборатории. Кабинет забора мазков работал практически каждый день. Тех коллег, у которых выявлялась инфекция, сразу направляли на самоизоляцию в отдельный гостиничный номер. Им туда доставляли еду, лекарства и все, что необходимо. И, конечно, мы тестировали сотрудников на антитела к коронавирусной инфекции, чтобы определить, у кого уже выработалась защита к вирусу.  

Все это способствовало более спокойному восприятию ситуации, постепенному снижению накала эмоций, тревоги, беспокойства. 

У пациентов с коронавирусной инфекцией достаточно редко, но бывают психоэмоциональные всплески, реакции, и это можно понять. Особенно в тех случаях, когда пациент не тяжелый: у него вроде бы хорошее состояние, а по компьютерной томографии легких или по анализам у него все не очень хорошо. Но он не понимает этого, не верит, поэтому приходится разъяснять суть этих анализов и высокую вероятность того, что его состояние может ухудшиться. И, напротив, бывают очень тревожные люди, которые боятся всего, начинают перепроверять какие-то вещи: был случай, когда родственница одного из пациентов прислала в центр пульсоксиметр, чтобы вести независимый контроль уровня насыщения крови кислородом.  

У пациентов налицо некоторый дефицит человеческого общения. В обычной больнице пациенты выходят по вечерам, собираются в холлах, местах отдыха, беседуют друг с другом. Пациент знает своего лечащего врача, приноравливается к нему, начинает ему доверять. А здесь ситуация другая: каждые 12 часов врачи меняются, и в следующий раз та же бригада будет лечить человека через полтора дня. Заходят люди в костюмах, похожих на скафандры, – пациент не видит лицо врача, только его глаза, да и то если очки не запотевшие. Это психологически непросто для пациента. 

Никто из врачей центра не заявляет, что он герой. Но в экстренных ситуациях проявляются лучшие качества людей. На самом деле каждый, кто работает в COVID-центре, преодолевает себя. Это тяжело: находиться в жарких, некомфортных костюмах, в которых крайне неудобно делать манипуляции, даже в вену нормально не попасть. Две, а то и три пары перчаток – трудно нащупать вену, пропальпировать пациента, послушать его. Мы привыкли касаться человека, его кожи, определять ее влажность, локальную температуру и пульсацию на нижних конечностях. А здесь – барьер между врачом и пациентом, это совершенно другая история. 

Многих очень пугала работа в COVID-центре, однако это ушло после того как люди убедились, что есть индивидуальные средства защиты и все находится на должном уровне. Конечно, действовал принцип «не навреди». Все сотрудники в возрасте 65 лет и старше, а также те, кто имел серьезные заболевания, не были допущены до работы в COVID-центре, даже если они хотели работать и помогать. 

У небольшой части врачей и медицинских сестер была выявлена коронавирусная инфекция, у многих бессимптомная, они находились на самоизоляции, после которой выразили желание вернуться к работе. У нас много сотрудников, которые занимаются научно-аналитической работой. Один из старших научных сотрудников переболел этой инфекцией, был даже госпитализирован в наш центр, а после выписки настойчиво пытался вернуться на работу. Позиция, на которой он трудился, оказалась уже занята, так он был готов работать даже медбратом. Это было действительно очень трогательно. Конечно, администрация с этим не согласилась, но то, что человек это предложил, мне кажется, очень важным.  

У нас много волонтеров из студентов медицинских университетов. Они делают очень важное дело – помогают в уходе: переворачивают больных, следят за мониторами, кормят тяжелых пациентов. И у нас есть студенты-волонтеры не врачи – юристы, экономисты, которые тоже решили помочь. Так, одна из наших волонтеров, экономист по профессии, работала санитаркой. Есть успешный психиатр из частной клиники, которая тоже пришла к нам работать волонтером. Все это важные проявления человечности, добра и заботы. 

Появилось очень важное ощущение плеча. Когда поступили первые пациенты, у нас не было практического опыта, только теория, и нам очень помогли коллеги из других центров, которые начали работать раньше. Даже двухнедельный опыт был бесценен. А потом уже мы помогали кому-то. Пожалуй, в этой ситуации, как никогда раньше, возникло ощущение медицинского братства: все делились своим опытом, наработками, некоторые прямо в социальных сетях. Если тяжелому пациенту был нужен консилиум, все с удовольствием откликались, были готовы обсуждать, анализировать, советовать, несмотря на то, что работали сутками.  

Мы начали публиковать свой опыт в виде клинических случаев. Когда ты публикуешь реальный клинический случай, где у пациента не только коронавирусная инфекция, но и другая тяжелая патология, и, тем не менее, со всем этим удалось справиться, – это очень важно, потому что помогает преодолеть ощущение безнадежности. 

Сейчас, как мне кажется, все больше людей понимают, что врачи и медицинские сестры, оказавшись в беспрецедентно сложной ситуации, проявили готовность помогать, лечить, спасать, организовывать, понимая, что сами находятся в зоне риска. Отсюда и много добрых слов в адрес медиков на всех уровнях. Думаю, что произошло некоторое переосмысление жизненных устоев и ценностей. Получилось, что не столь важны какие-то материальные блага, позиции, должности и даже место проживания, а важно наличие людей, которые готовы помочь словом и делом.