• к-Темы
  • 10.03.21

«Не хотелось бы, чтобы врачи превращались в чиновников»

Менеджер, переболевшая ковидом, рассказывает о том, как изменилось ее отношение к медикам

qr-code
«Не хотелось бы, чтобы врачи превращались в чиновников»

«Вы же понимаете, что я вас в «красную» зону должен отправить?»

Я слегла с температурой во вторую волну в октябре. Несколько дней лежала дома, надеялась, как многие, что просто подхватила какую-то простуду, обычный грипп. Сбивала температуру, пока на шестой день не появилось ограничение дыхания – я не очень понимала, что это именно оно, мне казалось, что кашель появился. Но у меня не было ни потери обоняния, ни потери вкуса. Друзья, родственники переживали больше, чем я, предлагали провериться. Я записалась на платное КТ, поехала в частную клинику, и вот тут я первый раз немножко испугалась, потому что там написали «48% поражения легких, двусторонняя пневмония, матовое стекло». Я поняла, что это точно ковид, и не очень хорошее состояние. Приехала домой и стала вызывать скорую – мне повезло, ответили сразу; я сказала, что у меня на руках результаты КТ, и мне надо в больницу. Они еще немножечко посомневались: «А точно ли надо? А, может, вы с врачом тут у нас поговорите?» – «Ну 48% поражения легких, вы что?» Приехала скорая помощь. Молодой человек был без маски, сказал: «У меня антитела, я переболел». Он был такой милый, все хорошо делал (кардиограмму, что-то еще), обходительно со мной поговорил и сказал: «Вы же понимаете, что я вас в «красную» зону должен отправить?» Явно ожидая протест с моей стороны. Я ответила: «Куда же еще с такими-то показателями».

Если бы я заболела весной, может, паники и стресса у меня было бы больше, судя по тому, как это тогда преподносили: чуть ли не смертельный диагноз. Но за это время уже накопилась информация, я уже что-то слышала, понимала, что это не такая уж опасная болезнь. Когда у меня взяли тест, но результат еще не был известен, моя подруга спросила: «Может, у тебя все-таки не ковид?» Просто интересовалась. А я написала: «Да пусть уж лучше ковид будет, сколько можно мучиться и страдать, уже неделю с температурой, пусть уж переболею ковидом». Уже было к нему спокойное отношение. Весной было понятно, что ни в какую больницу нельзя ехать, там наоборот вас только заразят, а тогда я уже понимала, что все-таки в больницу надо. Мне стало морально и чисто психологически легче, когда я поняла, что я «сдаюсь» врачам, что я не сама принимаю решения, и, наверное, врачи сделают лучше, чем я.

Видишь человека за каждым СИЗом

Привезли меня быстро, был достаточно поздний вечер. В 52-й больнице мне вообще очень понравилось. Хотя я и запустила болезнь, никакого упрека не было. Почему-то мне казалось, что раз я так долго не вызывала врача и лечилась сама, то меня обвинят, как-то негативно отнесутся к этому. «А почему же вы раньше врача не вызывали?» – скажут они. Это просто какой-то стереотип, у меня не было такого личного опыта. Но все оказались отзывчивые, все было очень вежливо, обходительно, быстро и аккуратно: «Вы туда пройдите, сейчас мы возьмем анализ, подождите». Мне, наверное, снова повезло, потому что я попала в двухместную палату: хорошие условия тоже способствуют выздоровлению. Был час ночи, но приехали медсестры с капельницами – врачи уже ночью стали делать все, что надо на тот момент.

К их СИЗам очень быстро привыкаешь и за каждым все равно видишь человека. Есть бейджики, и ты знаешь: это одна медсестра, а это другая, и потом ты их различаешь уже даже без бейджиков. Некоторые медсестры ведут себя сдержанно, но в основном, несмотря на трудную работу, доброжелательно. Одна песни напевала, когда ставила нам капельницы. Кто-то заглядывал: «Ну как вы тут у меня?» Лежали бабушки в соседней палате, 82 года и 91 год, заходили к ним медсестры и говорили: «Бабушка, что же вы не едите? Вот обед принесли. Может быть, вас покормить?» Так как ей 91 год, видимо, ей тяжело было самой. Очень веселая женщина ЭКГ делала, говорила: «Так, (называла фамилию), где у меня? Ага, ну готовьте вашу девическую грудь». А пациентке 82 года. Сколько эта женщина принимала пациентов и пациенток за день, и все равно каждый раз – бодро и весело.

Мою соседку по палате в какой-то момент забрали в реанимацию, на другой этаж повезли, два дня ее не было. Потом привезли со словами: «Смотрите, вас в вашу же палату вернули». Она обрадовалась: «Ой, как здорово, меня в мою палату». Лишний раз подчеркнули – чувствовалось, что они старались как-то приободрить, что-то позитивное найти в таком моменте.

«Ты уже не сам, ты вместе с препаратом сражаешься»

Первые несколько дней, несмотря на то что мне давали какие-то препараты, лучше явно не становилось: температуру сбивали, она снова вырастала и возвращалась трудность дыхания, хотя этот «Парацетамол» уже в вену вливали. Замерили сатурацию: «О, маленькая, давайте кислород, дышим в маску все время». Следили, чтобы я лежала на животе большую часть времени. Но начался тот самый цитокиновый шторм, про который многие говорят в этой болезни. День на третий или четвертый врач показала мне мои анализы, там был очень нехороший показатель. И мне еще раз сделали КТ, а потом пришел врач и сказал: «Я вас забираю в реанимацию». Тут, конечно, сначала был шок, но я понимала, что мне лучше не становится, и это ожидаемое решение.

Но реанимация – какое-то страшное, пугающее слово. Несколько дней там было тяжело, наверное, самые шоковые дни в моей жизни: лежишь, никуда не ходишь, ничего не делаешь, телефоны отбирают, а я не успела никого предупредить: ни написать, ни позвонить не сообразила. Не думала, что это надолго. Родственникам и друзьям сказали: «Она в реанимации в тяжелом состоянии», поэтому они все были в переполохе.

Врачи там ходили кучкой все время – прямо как консилиум, а может, какой-то врач с учениками: несколько человек смотрели историю болезни, давали назначения. В самом начале я спросила: «А вы мне «Актемру» дадите?» Я уже знала мои показатели и знала, что мне нужна эта «Актемра». Один врач прямо дернулся, напрягся явно и сказал: «А вы врач?» – «Нет, у меня подруга – врач, и она говорит, что мне нужна «Актемра». – «Да, «Актемру» мы вам дадим, вам она нужна». Дали мне этот препарат, очень-очень дорогой, очень-очень сильный, который действует в течение суток. Обычно сутки смотрят на реакцию организма, берут анализы, потом дают снова, если есть такая необходимость. Но мне одного раза хватило, после одной «Актемры» мой организм дал ответ, потому что я организму говорила: «Тебе дали очень важный препарат, принимай его и давай лечиться. Ты уже не сам, ты вместе с препаратом сражаешься». У меня была такая мысль, что надо мне как-то свой организм поддерживать, помогать врачам, помогать препаратам всем этим работать.

Второе мнение

Дать мне «Актемру» было очень правильным решением, потому что подруга-врач говорила мне, когда я еще не была в реанимации: «Что тебе дают, все узнавай». Врачи отвечали мне: вот это так называется, вот это еще что-то. Я ей тут же все писала, она смотрела и говорила: «Ну да, вроде, все правильно». Это меня тоже успокаивало: когда есть не только врачи, а кто-то из знакомых, кому ты доверяешь, и есть возможность проконсультироваться, получить подтверждение, что лечат правильно.

Со стороны врачей больницы я чувствовала нормальный интерес: я не была брошена, мне что-то капали и давали дополнительно каждый день. Но я понимала, что пока точно неизвестно, как ковид лечить, и возможны разные подходы, в зависимости от состояния человека и от того, какие ковид дал осложнения, возможны разные варианты развития ситуации. И когда мнение второго врача, который тоже что-то немножко знает про это, совпадает – уже хорошо.

Помнить все вены

В реанимации что-то надо – я звала медсестер, и они все, что надо, приносили, делали. Кормили там замечательно. Многие говорят, что все это время есть не хочется, но я подумала: организм надо поддерживать, и пищу принимала. Каждый раз я просила поднять мне спинку кровати, маску меняли на усики (носовые катетеры для ингаляции кислорода, которую делают при кислородной терапии. – Прим. ред.): «Вот так вот вам удобно? Вам на столик поставить или на коленки дать поднос?»

Возможно, в реанимации были студенты или какие-то стажеры, которые делали уколы, брали анализы крови из вены, – несколько раз я чувствовала, что человек неопытный: тыкает, попасть не может. Один мальчик истыкал мне обе руки, никак не мог набрать нужное количество крови: одну пробирочку нацедил, сказал, что еще надо. Медсестра тут же попадала в вену – было сразу видно, что она другого уровня.

После реанимации перед выпиской я еще несколько дней провела в общей палате, как и в начале. Был уже вечер, дежурный врач стала мерить сатурацию. А та не очень высокая, и врач сказала: «Ну куда же я пойду, как же я вас оставлю с такой сатурацией. Давайте прокапаем вот такой препарат». Прямо переживала. На следующий день утром пришла, давай опять проверять. Чувствовалось, что она встревожена была. Когда я стала уже дыхательные упражнения делать, она какие-то советы давала, как лучше, как правильнее. Чувствовалось, что переживала, слова хорошие говорила.

В последний день надо было взять анализы, но на левой руке, которую мне истыкали в реанимации, были синяки, и вен не было видно. А на правой руке стоял катетер от капельницы. И вот медсестра, которая песенки напевала, посмотрела на эту левую руку и сказала: «Слушайте, я помню, у вас там на правой руке венка хорошая была». Если бы я не сидела, я бы точно свалилась: «В смысле, помните?» – «Ну я помню, вы когда в той первой палате лежали, у вас там хорошая венка была». Я потеряла дар речи. Она сняла катетер и сказала: «Ну вот эта венка, я же помню ее!» Прошла неделя, я сменила палату, у нее уже сколько пациентов за это время было, а она помнила мою венку!

«Обзваниваем всех выписавшихся из больницы»

Я выписывалась еще не до конца здоровой, все равно надо было долечиваться. После выписки ко мне приходили врачи, которые должны были продлить бюллетень, и они больше практически ничего не делали: ну послушала меня врач и продлила на те две недели, которые я должна была сидеть на карантине. Звонили из центра телемедицины, задавали мне вопросы про мое состояние, сказали, если ухудшится – звонить. И перезвонили еще дня через 2–3. «Вы что, всем звоните?» – «Да, обзваниваем всех выписавшихся из больницы». Это такое наблюдение людей дома.

При выписке мне врач назначил еще какие-то препараты: на семь дней антибиотиков, пить грудной сбор для восстановления легких две недели, препарат для разжижения крови, витамины. Не знаю, считается ли это реабилитацией. Когда пьют антибиотики, назначают какие-то пробиотики – мне ничего не назначали, я просто у своей подруги-врача спросила, что надо.

«Стала ли я больше доверять врачам после болезни?»

После болезни пришлось пойти в районную поликлинику к участковому врачу сдавать анализы и закрывать больничный. Раньше я по ДМС ходила в платную клинику – есть какое-то ощущение, что там относятся очень хорошо и внимательно. А в простые поликлиники вообще не ходила. Все вокруг рассказывают, какие очереди в районных поликлиниках, как врач на тебя внимания не обращает, потому что за пять минут должен тебя принять и еще написать кучу всего, поэтому не успевает поднять головы и на тебя посмотреть. Но это какие-то рассказы знакомых, не личный опыт. Мне же очень понравилось доброжелательное, хорошее отношение. Все рекомендации врача совпали с мнением моей подруги, врач достаточно квалифицировано со мной поговорила, в должной мере отнеслась к моему состоянию и как-то посочувствовала. А с другими врачами я и не сталкивалась там.

Раньше, когда я заболевала гриппом, к врачам не ходила. Ну полежишь дома, собьешь температуру, выпьешь, в крайнем случае, какие-то таблетки, которые в этом году применяют от гриппа. К врачам идти не хочется, не хочется с ними связываться. Думаешь, что сам выгребешь. Если в следующий раз опять заболею, сначала у меня будет мысль: ковидом я уже переболела, а грипп переносится – дома можно полежать. Но если раньше я денек дома полежу, температуру собью и на следующий день пойду на работу, сейчас я так делать уже не буду. Теперь я понимаю, что даже если это простой грипп, лучше дня три посидеть дома, или побольше, пока совсем не пройдет. Врача вызывать, наверное, все равно не буду спешить. А может, и быстрее вызову – не на шестой день болезни.

Стала ли я больше доверять врачам после болезни? Наверное, нельзя обобщать. Врачам в больнице № 52 – да. Но, может быть, даже в Москве не каждая больница – хорошая: в разных больницах разное отношение к пациентам, нагрузка, уровень компетенции может быть разный. А врачам в любом другом городе – не факт, что я буду доверять. Но после этой ситуации я убедилась, что у нас есть очень хорошие и замечательные врачи. После моей болезни я поняла, что их наверняка много.

«Они эту работу выполняли и до того, как деньги им пообещали»

Одно дело – работать в больнице, когда тебе привезли пациента сердечника или с желудком, – когда ты понимаешь, что это на тебя никак не повлияет, ты должен просто его лечить. А когда привезли больных, которые могут тебя заразить? Даже участковый терапевт, когда на вызов шла, то наверняка как-то защищалась. Но она и в поликлинике, принимая пациентов, не знает, кто к ней приходит, защищенный или незащищенный. Возможно, врачи переживают и за своих родных, чтобы их не заразить. И сколько мы знаем врачей, которые заражались и умирали, – возможно, потому что получили большую дозу вируса. Получается, что врачи рискуют жизнью, но все равно продолжают выполнять эту работу.

Мне кажется, что они эту работу выполняли и до того, как деньги им пообещали, когда деньги пообещали, но не выплатили. А когда за это еще и заплатили, слава богу, что государство хоть как-то оценило, – не знаю уж, насколько, как сами врачи считают, по достоинству ли, это уже другое дело.

«Не хотелось бы, чтобы врачи превращались в чиновников»

До пандемии очень часто бабушки ходили в поликлинику, и не всегда потому, что они себя плохо чувствовали, а еще, возможно, чтобы рассказать что-то врачу, а врач бы посочувствовал, что-то посоветовал, успокоил. То есть это не только целитель, но еще и моральная поддержка.

Сейчас у врачей, если они выступают публично, есть возможность или посеять панику, или, напротив, сдержать ее. То есть они тоже выступают как целители душ, или наоборот. Главное, чтобы не дошло до того, что они диктуют чересчур жесткие условия, которые якобы надо выполнять, чтобы пандемия прекратилась. А они, может быть, и сами не знают, как надо. Не хотелось бы, чтобы врачи превращались в чиновников, или врачи на чиновничьих постах принимали необдуманные решения, – чтобы они в этом очень сильно влияли на нашу жизнь и на общество.

Исследовательский комментарий

В этом интервью мы увидели пример изменения отношения к медикам в лучшую сторону после того, как человек прошел ковидный стационар и реанимацию. До пандемии у информантки присутствовал «стереотип», предубеждения против взаимодействия с государственным здравоохранением, но в больнице она приобрела личный опыт лечения в этой системе, повлиявший на ее мнение.

Один из самых любопытных моментов здесь – реакция на возросшее влияние врачей «на нашу жизнь и на общество». Стоит отметить, что отрицательно воспринимается именно усиление контроля со стороны медков-чиновников, тогда как взаимодействие с практикующими докторами, наоборот, после опыта болезни воспринимается менее негативно.

Лев Калиниченко

Поделитесь публикацией

  • 0
  • 0
© 2024 ФОМ