Врачебная этика и стремление помогать друг другу

Никто в нашей клинике не имел большого опыта лечения инфекционных больных. Поначалу царила обстановка некоторой неуверенности, потому что мы никогда не занимались ими. Более того, клиника не была в системе экстренной медицинской помощи – мы работали только на плановую госпитализацию. За две недели все наши сотрудники прошли курсы, которые в тот момент предлагал ФФМ, сторонние курсы в режиме дистанционного обучения, приняли участие в мероприятиях по правилам использования средств индивидуальной защиты. 

У меня впервые в жизни появилось ощущение, что все дни – понедельники, нет выходных и праздников. Сложно сказать, когда за последний месяц я просыпался позже, чем в пять часов утра. Добавилась ответственность и появилась тревога: переживал не только за медицинский персонал клиники, но и за студентов факультета фундаментальной медицины МГУ, ординаторов, аспирантов – по сути, новобранцев. Сегодня они находятся в «красной» зоне рядом со своими педагогами и врачами, которые преподавали и преподают им клинические предметы. Это, наверное, проявление врачебной этики, преданности своей профессии, ведь это было их собственное желание прийти и помогать.  

К нам очень скоро пришло осознание того, что главное – не столько вирусная инфекция, сколько те хронические заболевания, которые на наших глазах начинали «просыпаться» на ее фоне. И важно не упустить момент начала лечения, помочь человеку до того, как станут проявляться более серьезные проблемы и потребуется перевод в реанимационное отделение. Поэтому мы выбирали терапию не только исходя из тяжести самой вирусной инфекции, но и с учетом сопутствующих хронических заболеваний пациента. 

Нам повезло немножко больше, чем другим федеральным учреждениям, которые являются монопрофильными. Наша университетская клиника – многопрофильная, междисциплинарная, здесь достаточно много известных врачей: терапевтов, кардиологов, эндокринологов, урологов, хирургов, онкологов. Мы созвали постоянный онлайн-консилиум, чтобы ежедневно отслеживать тяжелых пациентов: по каждому лечащие врачи представляют клиническое течение болезни, лабораторные данные и КТ, мы обсуждаем их и вместе подбираем терапию, которая могла бы бороться с вирусной инфекцией и снизить риски осложнений со стороны легких, почек и других органов и систем. 

Этот консилиум создал неразрывную связь между людьми, которые находятся в «зеленой» зоне, помогая принимать решения, и теми, кто работает в «красной», в непосредственном контакте с пациентами. Это сильно сплотило всех наших сотрудников: мы понимаем, что очень трудно работать в «красной» зоне, но не меньше работы и у тех, кто в «зеленой» пишет истории болезни пациентов, решает вопросы срочного приобретения лекарственных препаратов, расходных материалов, СИЗов и принимает решения по многим важным административным и техническим вопросам. 

Я ушел от вертикального управления к горизонтальному. Понял, что с учетом различных зон клиники ею будет сложно управлять, и распределил свои директорские полномочия таким образом, чтобы каждый заведующий отделением как бы являлся директором своего отделения и имел право выходить на контакт с технической службой, аптекой, снабжением и так далее. Это было необходимо для того, чтобы каждый ответственный сотрудник получил те полномочия, которые помогали бы ему принимать быстрые решения в особых условиях работы. Мы всех обеспечили рациями, и когда кто-то вызывает и обозначает какую-то проблему, это слышат все, и любой, кто рядом, может помочь, при необходимости срочно надеть СИЗы и зайти в «красную» зону. Я стараюсь держать под контролем переговоры сотрудников по рации и наблюдать за тем, как разрешаются возникшие вопросы. И вместе с нашими врачами ежедневно принимаю участие в дистанционных консилиумах при обсуждении каждого тяжелого больного. 

При этом никто не отменял других заболеваний: онкологию, кардиологию, урологию. В наш центр, как и раньше, обращались пациенты с разными клиническими ситуациями – знакомых много, все звонят, что-то просят, – и иногда мы с трудом находили учреждение, куда этого пациента положить, так как многие федеральные медицинские учреждения, как и наше, были перепрофилированы под COVID-госпитали. Тем не менее мы старались помогать, искали и звонили в центры с просьбой помочь человеку. Здесь тоже срабатывала врачебная этика, стремление помогать друг другу. 

Моя главная задача была – чтобы мы все научились заботиться друг о друге: один – за всех, и все – за одного. Консилиумы и внимание со стороны руководства успокоили врачей. Мы обеспечили все условия: на выходе из «красной» зоны врачей ждет трехразовое питание, они могут отдохнуть в комфортной обстановке. При такой работе может произойти выгорание, и если человеку нужно было отдохнуть, мы можем его заменить, у нас есть резервы. 

Благодаря мерам предостережения у нас заболели только несколько врачей, и то в легкой форме, они были госпитализированы к нам же. Мы еженедельно проводили тестирование всех наших медиков: брали у всех мазки на наличие COVID-инфекции. Мы даже создали специальное отделение для обсервации своих же сотрудников в случае обнаружения у них положительного результата мазка. 

Мы постарались окружить наших врачей вниманием. В день медицинской сестры им всем подарили красивые тюльпаны. 9 мая мы с помощниками купили много мяса, нажарили шашлыков, упаковали и привезли в клинику, чтобы все наши врачи и медсестры почувствовали праздничное настроение, увидели, что даже 9 мая руководство не отсиживается по домам, а наоборот, мы находимся рядом с ними. Врачи и медицинские сестры играли на гитаре и пели песни военных лет. В ситуации, когда врачи сами оказались, если можно так сказать, на войне, это очень сплотило коллектив и вызвало теплые ощущения. 

На каком-то этапе пандемия коронавирусной инфекции сменилась пандемией психоза, а паника – очень нехороший спутник. Люди были настолько напуганы, что даже в самых легких ситуациях начинали паниковать, требовать госпитализации. Инфекция этого не стоит – это не холера, не чума. Вирусы всегда были с нами, они живут в нашем организме и влияют на нас, как и человеческий организм влияет на вирусы: мы их тоже меняем. Это неизбежная эволюция. Человечество намного сильнее этих вирусов, и не с такими мы справлялись. Когда были приняты карантинные меры, я посчитал, что не совсем верно закрывать все лесопарковые зоны, – наоборот, стоило создать логистику для прогулок пожилых людей, которые находятся в гиподинамии при отсутствии свежего воздуха. Я люблю людей, общение и не хотел бы, чтобы мы превращались в общество запуганных этой вирусной инфекцией людей. 

В нашем медицинском центре я и до эпидемии всегда просил, чтобы пациенты при выписке оставляли свои отзывы, – было приятно, когда они писали, что у нас очень тепло, по-домашнему. Сейчас же пациенты оказываются в необычных для них условиях, поэтому им нужно вдвое больше теплоты и внимания. Непривычно не видеть лиц врачей: пациент выходит из скорой помощи – его встречают люди в камуфляже и в масках. Лицо доброго человека внушает доверие и спокойствие, здесь же есть только голос, который должен быть мягким, уверенным, заботливым. Я думаю, что когда-нибудь мы выставим фотографии на сайте нашей клиники, чтобы те пациенты, которые не видели своих спасителей в лицо, смогли узнать, как они выглядят на самом деле. 

Нас поддерживают соседние дома, жители которых на плакатах написали: «Держитесь, врачи, мы с вами». Мы надеемся на то, что после эпидемии врачи и проблемы, с которыми они столкнулись, не будут забыты. Нужно суметь сохранить сложившееся отношение к врачам и медицинскому персоналу. О врачах наконец-то стали говорить именно так, как они этого заслуживают. Ведь в последние годы отношение к медикам было как к обслуживающему персоналу. «Враги в белых халатах» – как только не называли врачей, постоянно искали причины, чтобы запятнать наш белый халат. А врачи – герои, и это невосполнимый полк: если кого-то из них не станет, на это место не возьмешь обычного человека. Это не армия, где любого можно поставить под ружье, – здесь нужен опыт, профессионализм, он нарабатывается годами. 

Я считаю, что эту инфекцию победили именно врачи на своих рабочих местах. Наверное, нам помогла не растеряться не до конца разрушенная система здравоохранения. Оптимизация этой системы привела к тому, что мы сократили коечный фонд и количество врачей, а теперь столкнулись с нехваткой инфекционных больниц и кадров. Нужна реформа здравоохранения, нужно правильным образом его финансировать, вспомнить старую советскую систему. Многие государства до сих пор считают, что в советское время была лучшая система здравоохранения – та, которую создал еще Семашко, тогда у нас впервые появились службы санитарно-эпидемиологического контроля, которые сейчас называются Роспотребнадзором. 

В сегодняшней медицине есть перекос: мы вкладываем деньги в лекарства и роботов, которые по сути ничего не меняют, а статистика – та же. Возьмем «да Винчи» – может ли этот робот сделать так, чтобы человек меньше болел? Нет. Наука сегодня должна заниматься не тем, что лечит, а тем, что не позволяет больному заболеть. Надо возвращаться к профилактической медицине. Медицина будущего – это медицина без скальпеля. Когда мы научимся превентивно обеспечивать людям здоровье, вот тогда мы будем очень сильными.