«И первая, и вторая волны пандемии не заканчивались»

Мне сложно сказать, почему я пошла в медицину, ведь мне было 17 лет, когда я приняла это решение. Мне просто нравилась работа врача, и я пошла учиться в медицинский. В итоге 33 года проработала врачом-акушером и только недавно ушла.

В 2020 году, когда началась пандемия, месяца два или три мы принимали ограниченное число людей. Конечно, мы принимали беременных, потому что беременность не прекращалась на время пандемии. Мы принимали пациенток с больничными листами, а также онкологических больных. Всех остальных пациентов принимали только в экстренных ситуациях. Из-за этого первые два-три месяца пандемии поток пациентов был ниже, но уже к июлю начали принимать в обычном режиме.

Меры защиты внесли очень серьезные изменения в работу. Конечно, мы работали не в таких костюмах, в каких работают в «красной» зоне, а в халатах, защитных очках, масках и перчатках. Тем не менее, это было очень сложно, особенно в жару.

Многие пациентки волнуются из-за ковида. Например, меня некоторые спрашивали, нужно ли делать прививки. Я отвечала, что да, делать нужно, хотя к вакцинации беременных я отношусь настороженно. Я считаю, что лучше провакцинироваться заранее, а потом уже беременеть. Сейчас все-таки принято готовиться к беременности, и это один из пунктов этой подготовки.

У меня были и пациентки с ковидом, но, слава богу, у каждой из них беременность завершилась благополучно. Когда началась пандемия, нам предписывалось ежедневно проверять пациенток по телефону. По правде сказать, каждый день просто мы физически не успевали всех обзвонить, но обзванивали через день, спрашивали, как они себя чувствовали, была ли температура. Если какая-либо пациентка сообщала, что у нее появились симптомы, мы сразу говорили не приходить на прием и вызвать терапевта, чтобы он взял мазки. На следующий день делали еще один звонок, чтобы проверить, дошел ли терапевт или нет. Если терапевт не приходил, я советовала пациентке позвонить еще раз и акцентировать внимание врачей на том, что она беременна. Надо отметить, когда терапевты слышали, что пациентка беременна, они делали свою работу оперативнее. Если приходил положительный мазок, я каждый день звонила, выясняла, какое у пациентки самочувствие. Бывали и случаи, когда у самой пациентки все хорошо, а у мужа появились симптомы коронавируса. В таком случае я тоже убеждала их обратиться к терапевту.

Я не заметила, чтобы кто-то из моих пациенток жаловался на какие-либо гинекологические проявления после ковида. С другой стороны, я читала, что это заболевание может влиять на репродуктивную систему как у мужчин, так и у женщин, и даже вызывать бесплодие. Именно поэтому прививку нужно делать до беременности и мужу, и жене. Сделать прививку, потом беременеть и чувствовать себя защищенными.

Из-за изменившихся условий приходилось перепланировать свой рабочий день. Каким-то пациенткам я звонила сама, с другими общалась моя акушерка, вместе мы еще как-то справлялись. Кроме того, я люблю вживую работать, а не по телефону, так что я в целом не понимаю, что такое телемедицина. Я боюсь, что никогда этого не пойму. Человек может описать симптомы не совсем точно, а доктор будет на этом основывать свой диагноз, хотя на самом деле это может быть другое заболевание, и лечить его надо по-другому. Для точного диагноза только доктор может осмотреть больного. За две минуты осмотра доктор может понять то, что за час разговора по телефону может так и не понять.

Сейчас часто говорят, что идет третья волна ковида, а мне кажется, что и первая, и вторая волны пандемии не заканчивались. С начала пандемии все идет плюс-минус одинаково, я не могу сказать, что ощутила те всплески, которые так часто обсуждают. У меня ощущение, что как начался ковид, так он и идет. Статистика чуть улучшается, людям даются послабления режима – и количество заболеваний опять растет. Я как ходила в маске в транспорте и в магазинах, так и хожу, хоть и сказали, что вроде бы можно расслабиться.

Пациентки к нам приходят, естественно, в масках. Прямо при входе у нас стоит акушерка, измеряет температуру, если человек не в маске, она обязывает его надеть, обработать руки санитайзером. У нас это как-то уже вошло в привычку, и мы с этим работаем, и не собираемся заканчивать.

Вообще меня, конечно, напрягает ситуация, что умирать стало больше людей. Я смотрю смертность в своем регионе по новостям. Если в начале пандемии, год назад, ежедневно умирали несколько человек, это уже считалось много, то сейчас каждый день умирают 25–27 человек. Меня эта цифра пугает. Даже заболеваемость снижается, а число умерших нет. Теперь стали умирать и более молодые люди. Эта ситуация совершенно не вселяет в меня уверенность в завтрашнем дне, и как с этим бороться, я не знаю.

Я считаю, что благодаря вакцинации, если люди и будут болеть, то, по крайней мере, болезнь будет не так тяжело протекать, и летальных исходов будет значительно меньше. Я на это надеюсь. Вакцина от гриппа тоже не гарантировала, что человек не заболеет, но она гарантировала, что в случае заболевания человек легче перенесет его и уж точно не умрет. Также и с прививкой от коронавируса – если вы после нее заболеете, вы останетесь живы.

Мне кажется, коронавирус останется с нами навсегда, как грипп. На самом деле, ковид вытеснил грипп, гриппом сейчас не болеют. Проблема в том, что ковид является гораздо более сложным и серьезным заболеванием, чем грипп. Поэтому надо как-то научиться с ним жить.

Мое желание уйти из профессии совершенно не связано с пандемией, ведь, по большому счету, мы как работали, так и работаем. Мой уход связан с тем, что организация здравоохранения неправильная. Раньше мы работали совершенно по-другому, мы знали всех своих пациенток. Теперь любой пациент по полису обращается к любому врачу, и это неправильно. Когда врач знает свой участок, тогда и работа налажена. Врач знает всех своих хронических больных, знает, кого пригласить, когда пригласить, что ему посоветовать, как его лечить, чтобы не было сезонного обострения. Кроме того, из-за этой ситуации теряется личная связь между врачом и пациентом, хотя опять-таки врач должен знать всех своих пациентов в лицо.

Конечно, сейчас есть разработанные стандарты обследования того или иного заболевания. Это тоже, кстати, не совсем правильно. Стандарты, по природе своей, общие для всех, но каждый пациент индивидуален. Мы все разные, и у каждого надо лечить одно и то же заболевание по-разному, а стандарты этого не разрешают. Врач – особенно, если это врач с опытом – думает над пациентом, он знает лучше, что пациенту нужно назначить. Общие стандарты хороши для врача, который только окончил медицинский институт и не знает, что делать, – вот, может быть, для него эти стандарты хороши. Но в целом нельзя на них так уповать, потому что жизнь всегда выходит за рамки любых правил. Ответственность за соблюдение стандартов часто снимает ответственность за лечение.

Работу врача можно считать героической, если врач работает в ковидном госпитале. Конечно, в «красной» зоне работать тяжело. Я общалась с людьми, которые там работают, и им это все надоело, они не могут дождаться, когда это закончится. Некоторые даже думают об увольнении, но до этого не доходит, ведь многим там хорошо платят.

Во всех остальных случаях это обычная работа с низкой зарплатой, врачи работают как могут. Если бы нам не мешали всеми этими отчетами, документацией и проверками, мы бы работали лучше. Иногда приходится так много времени тратить на писанину, что уже не до больного. Получается, как в грустном анекдоте: больные мешают работе врача.

Выгорание у меня наступило пару лет назад, и я решила, что доработаю до пенсии и уволюсь. У меня не было сомнений, ведь все, что я могла медицине отдать, я уже отдала. Я ушла из медицины, потому что больше не могла так работать. Конечно, мне немного страшновато, я не готова идти мыть общественные туалеты, но я надеюсь, что я все-таки найду какую-то работу.

Возвращаться я точно не буду, хотя все мои коллеги думают обратное. Тут дело не в нашем главном враче, не в заведующей отделением, ведь они с нас спрашивают то, что с них спрашивает их начальство. Дело во всей системе в целом. На наше государство невозможно повлиять, они делают то, что сами считают нужным. Я не вернусь, потому что никто не будет заниматься изменениями этой системы, а я в ней быть не хочу.