- к-Темы
- 19.07.21
Иван Лесков: «Не стоит идти к врачу, если надо «только спросить»»
Врач-отоларинголог – о предсказуемости пандемии, финансировании медицины и надежде, что все обойдется
Пандемию можно было предсказать
Я выбрал медицину в девятом классе абсолютно случайно. Я не знал, куда подавать документы, и вдруг понял, что этот выбор можно попросту отложить. Дело в том, что медицина дает колоссальные возможности для выбора сферы деятельности. Телеведущий Юрий Сенкевич закончил медицинский и объехал полмира, русский врач Олег Атьков летал в космос, а чилийский медик Сальвадор Альенде был первым лицом государства. Поэтому я решил отсрочить этот выбор и поступил в медицинский, что определило мою судьбу. Во время учебы я подрабатывал медбратом в отделении нефрологии в Республиканской детской больнице. Но половину отделения закрыли, так что пришлось искать другую работу, и мне удалось попасть в ЛОР-отделение. Таким образом, отоларингологию я увидел изнутри раньше, чем стал ее изучать на пятом курсе института.
Пандемия поменяла многое. Врачи стали по-другому оценивать респираторные вирусные инфекции. Если раньше говорили: «Это простуда, пройдет за семь дней, и слава богу», то сейчас врачи в первую очередь думают, не коронавирус ли это. Конечно, и до пандемии было понятно, что вирусные инфекции обладают колоссальным потенциалом для осложнений, но сейчас стало очевидно, что к простуде тоже надо относиться очень серьезно.
Вообще все медицинское сообщество село в лужу, потому что пандемию коронавируса можно было предсказать. Начиная с середины 2000-х годов, вирусы начали массово мутировать. Мы давно стояли на пороге потенциально фатальной мутации вирусной инфекции, но никто ничего не делал. Нас пугали сначала птичьим гриппом, потом – свиным, затем прошли подряд две вспышки коронавирусной инфекции (ее тогда называли ближневосточным респираторным синдромом или ТОРС). Тогда даже начались работы по разработке вакцины от коронавирусной инфекции, но они были свернуты сразу после локализации вспышки вируса.
В начале пандемии уровень защиты персонала был абсолютно никакой. Это потом уже врачи на вызовы стали приезжать в защитных костюмах, в хорошо подобранных респираторах и защитных очках. Часто бывало и так: в стационарах говорили, что у нас не «красная» зона, но поступал больной, у которого развивалась коронавирусная пневмония, и все, больница мгновенно превращалась в «красную».
В работе меня мотивируют две, казалось бы, несовместимые вещи: долг и разгильдяйство. С долгом, мне кажется, все понятно, тут ничего разъяснять не нужно, так что рассмотрим разгильдяйство. Если посмотреть на все вспышки коронавируса, то, начиная со второй, мы увидим, что они произошли после того, как люди поехали отдыхать. Все вдруг решили, что им все равно, что они уже устали сидеть дома. В итоге все друг друга заразили, и мы получили ноябрьскую вспышку. Разгильдяйство – это именно то отношение, которое можно описать фразой «авось не заболею». Этот «авось» характерен и для самих врачей.
Сегодня люди так или иначе адаптировались к тому, что по миру гуляет коронавирус, они понимают, что теперь это часть их жизнь, и жить как-то надо. Так что они пытаются достигнуть той жизни, которую считают нормальной, пусть даже с некоторыми поправкам. Например, всем сообщили, что в рестораны не пустят без QR-кодов. Прекрасно, давайте привьемся, сделаем QR-код и будем ходить по ресторанам. Думаю, можно сказать, что произошла рутинизация ковида.
Два пути
Что касается прогнозов, то тут можно назвать несколько вещей. Во-первых, даже несмотря на то, с каким скрипом в России проводится вакцинация, количество вакцинированных за последние недели все равно резко увеличилось. Я своими глазами наблюдал очереди в пунктах «Здоровая Москва», видел очереди мигрантов. Кстати, мигранты, которые в народе считаются наиболее опасными потенциальными носителями коронавируса, на самом деле являются наиболее вакцинированными группами.
Во-вторых, мы имеем возможность посмотреть, как протекает пандемия в других местах. На данный момент есть две страны, которые являются хорошим примером, и, глядя на них, можно сказать, что с коронавирусом будет дальше. С одной стороны, это Израиль, где хоть и с опозданием, но была налажена адекватная медицинская помощь заболевшим коронавирусом, и где наблюдался один из самых высоких темпов вакцинации в мире. Израиль первым подавил вторую волну коронавируса до нуля. Тем не менее, сейчас у них все равно пришла третья волна, и интересно будет посмотреть, как на фоне того, что сделано в Израиле, она будет развиваться. Если все то, что мы знаем о коронавирусе, верно, то третья волна будет не такой страшной.
Обратная ситуация происходит в Бразилии, где не налажена медицинская помощь, где гигантские цифры по заболеваемости. Сейчас у них вакцинации фактически нет, но тем не менее, число заболевших падает. Если посмотреть на график заболеваемости, у них первая, вторая и третья волны слились воедино, но все равно эта кривая пошла вниз. Из этого можно сделать вывод, что коронавирус все-таки пойдет на спад, но не сейчас, потому что пока он продолжает мутировать.
Есть два способа борьбы с коронавирусной инфекцией – это локдауны и вакцинация. У локдауна есть один несомненный недостаток – он всегда опаздывает. Виной тому чисто человеческое отношение, надежда, что все обойдется.
Лишняя нагрузка
Как ни странно, за время пандемии я ощутил снижение давления и внимания к медицинской работе. Обычно медики работали под очень сильным информационным давлением: если в мирное время в больнице кто-то умирал, то Следственный комитет сразу возбуждал дело. Эта новость появлялась на каком-то локальном ресурсе, следом ее перепечатывали еще несколько изданий, потом она попадала в поисковую выдачу Яндекса. В результате, читая новости, люди думали, что по вине врачей произошла не одна-единственная смерть, а таких смертей одновременно случались десятки. Именно это давление было очень тяжелым. Кроме того, часто негативное отношение к медицинским работникам формировалось намеренно. Например, в 1990-х годах бывало, что как только начинались разговоры о недостатке финансирования медицины, тут же поднималась специально созданная волна негатива в адрес врачей.
Сейчас есть ощущение, что это давление исчезло просто потому, что медики являются защитниками от наиболее ярко выраженной опасности. Есть понимание, что это работа с риском для жизни.
Я очень надеюсь, что изменится отношение государства и пациентов к медикам. Государство должно понять, что медицина – это очень важная, очень серьезная и очень существенная отрасль народного хозяйства. Годовой оборот здравоохранения в США составляет 1,5 трлн долларов, в то время как годовой оборот здравоохранения в Российской Федерации – тоже 1,5 трлн, но рублей. Государству стоит понять, что хоть это и вложение с сильно отсроченными результатами, оно все равно себя оправдывает. Например, Центр имени Н. Ф. Гамалеи долгое время влачил жалкое существование, государство финансировало его так, чтобы только крыша не обрушилась. Это происходило ровно до момента, пока там не разработали вакцину от коронавируса. Вложения в институт, которые шли по чуть-чуть, по капельке, оправдались за несколько дней.
Теперь что касается пациентов. Существует такое понятие как «пациент, имеющий отличную от лечения цель». Это о тех, кому надо просто бумаги у врача подписать, чтобы потом их где-то показывать. Таких пациентов среди обращающихся – примерно 25%. Например, после введения «закона Димы Яковлева» очень сильно изменился набор документов для будущих приемных родителей. И в какой-то момент туда входила справка от онколога о том, что человек не болеет онкологическим заболеванием. Будущие усыновители толпами шли в онкодиспансеры, угрожая обрушить их работу. Так что в большинстве онкодиспансеров сделали специальные кабинеты, куда приходили люди за справками и не мешали работе остальной структуры, не перегружали врачей-онкологов. С врачей надо снять лишнюю нагрузку, и в этом должны участвовать сами пациенты. Людям следует понимать, что не стоит идти к врачу на прием, если надо «только спросить». Можно задать вопрос через интернет, где врач ответит на специально сделанном для этого ресурсе.
Иван Лесков отмечает, что общая психологическая усталость привела к рутинизации пандемии, а страх заболеть сменился адаптацией к новой реальности. И отношение к третьей волне скорее всего не будет кардинально отличаться от отношения к предыдущим. Также, как и многие наши собеседники, Иван Лесков уверен, что некоторые практики, появившиеся во время пандемии, в частности телемедицина, могут остаться и после ее окончания.
Еще наш собеседник делится интересной мыслью, что сегодня СМИ и Следственный комитет стали давить на медиков меньше, чем раньше. Но другие наши информанты опасаются, что будет после пандемии. Врачи из «красной» зоны говорят, что находятся в уязвимом положении: сегодня нет четких нормативов, как именно они должны действовать, и любой их поступок в будущем может быть интерпретирован как врачебная ошибка. «Может быть, им [медикам] просто спасибо скажут, а может быть, потом Следственный комитет на них спустят, потому что будут умершие, родственники будут орать, мол, где же были эти доктора, почему они не вылечили» – рассказывал в интервью нам анестезиолог-реаниматолог из «красной» зоны.