Артак Мацакян: «Появилось ощущение, что мы востребованы»

Когда началась пандемия, медики были в растерянности. Никто – ни врачи, ни руководство – не понимали, с чем придется столкнуться. Но потихоньку коронавирус кардинально изменил нашу работу, все перестроились.

В первую волну мы максимально ограничили прием пациентов и усилили отделение помощи на дому, чтобы люди не выходили из квартир. Головное здание превратили в грязную зону и открыли КТ-центр, куда больных привозили на скорых. Там пациенты сразу проходили обследования: сдавали кровь, делали КТ и получали консультации терапевтов. После приема больных сортировали: тяжелых увозили в стационар, а легким назначали лечение и отправляли домой. Причем, тем, кто должен был лечиться у себя, лекарства выдавали бесплатно. Это уникально для Москвы.

Летом пандемия затихла, и мы смогли вернуться к обычной жизни, хотя в головном здании остался КТ-центр. А осенью, когда наступила новая волна, у нас было все отработано, так что справляться было проще. Несмотря на то, что объемы выросли в несколько раз.

Вообще сегодня уже наработаны методики лечения ковида: если человек реально болен, то в стационаре его успешно вылечивают. Поначалу ведь никто не знал, что делать, пробовали и так, и сяк, то этот препарат, то другой. А сейчас выработался четкий протокол, и по нему можно нормально лечить пациентов.

Хочу отметить, что руководство в Москве здорово справляется с пандемией: все четко организовано, бесплатно и достаточно хорошо работает. Я часто общался и с европейскими, и с американскими коллегами, там дела обстоят намного хуже. Во многих странах по первому вызову врачи к больному домой не бегут, да и КТ с ПЦР делают бесплатно только по показаниям, а у нас можно и чисто для себя сделать. К тому же в Москве во всю началась вакцинация, прививки ставят даже в торговых центрах. Это очень достойно, круто, нигде в мире такого нет. Но люди настолько привыкли, что жалуются на какие-то мелочи, например, что на автобусе надо полчаса до поликлиники ехать. Ну беда.

Вначале все медики боялись, потому что не знали, чего ждать. Отовсюду шла паника. Но нашлись отважные доктора и медсестры, которые согласились работать с ковидом в больницах. Нагрузка у них оказалась сумасшедшей, да еще им пришлось надевать противочумные костюмы и по восемь часов ходить в памперсах. Это очень тяжело, но многие привыкли. Вдобавок к этому врачи стали получать хорошие деньги – городские и федеральные надбавки.

Если говорить про поликлиники, то там было не так сложно по сравнению с больницами. Хотя у нас в коллективе где-то 600 человек, и только 50 из них были готовы с самых первых минут отправиться в «красную» зону. Тогда еще никто о деньгах не заикался, надо было просто выходить за обычную зарплату.

Многие медики в поликлинике отказывались связываться с ковидом. Ко мне приходили начальники отделов и рассказывали, что сотрудники не хотят выходить на работу. Я говорил: «Лучше отпустите их, они в любом случае свои обязанности выполнять будут хуже, пользы не будет». Но при этом всем повторял, что те 50 человек, которые пошли в «грязную» зону, всегда будут на первом месте, они будут пользоваться всеми привилегиями. Пусть никто не обижается. Я никого не наказывал, все-таки у каждого своя история: у кого-то дома больные родители, у кого-то дети, кто-то мать-одиночка. Всех можно понять.

Врач стал ценным товаром. Медиков реально не хватало, работать было некому, и даже мои друзья травматологи шли лечить ковид, хотя никакого отношения к пульмонологии не имели. Им просто в руки давали протокол, ну они и следовали. Докторам было непросто, так что их стали ценить, и руководство резко подняло зарплаты.

В этом году все, начиная от президента и заканчивая последним маленьким чиновником, отметили, что медиков надо уважать. С марта по всему городу на билбордах показывали фотографии главных врачей, и было очень приятно идти по улице и видеть себя или коллегу, с которым полчаса назад вместе сидел. Появилось ощущение, что мы востребованы, а это, конечно, влияет на мотивацию. Похвала – это всегда полезно, лучше, чем наказание.

Роль медиков явно изменилось. Но, если честно, через год все пройдет, забудется, я уже сейчас вижу эту тенденцию по жалобам. У меня же работа такая – отвечать на жалобы. Каждый день в социальных сетях – то в Facebook, то во «ВКонтакте», то в Яндексе – я кому-то что-то пишу, объясняю, помогаю или извиняюсь. Так практически все главврачи делают. И в период пандемии на медиков почти перестали жаловаться, а последние несколько месяцев опять начали: тут врач не так посмотрел, там не так ответил, и пошло-поехало.

Вообще в социальных сетях очень редко благодарят врачей. Обычно, если у человека все хорошо, он молчит. Я на пальцах могу посчитать за эти годы положительные отзывы. Но недавно в Facebook в районной группе кто-то написал сообщение: «Хорошая поликлиника, добродушно встретили, проводили». Я в ответ: «Да ну, неужели такое бывает». И группа активизировалась, участники стали писать в комментариях, хвалить наших врачей, там столько приятных отзывов набралось!

Честно говоря, отношения с близкими особо не изменились. У меня жена, трое детей, родители, все целы, в сохранности. Просто я даже вначале карьеры постоянно дежурил по ночам, дома появлялся не часто. Раньше еще бывало, что на несколько дней выдергивали в регионы, и я уезжал оперировать. Семья привыкла к ночным звонкам и к тому, что меня нет дома.

В период пандемии домашние опасались, что я заражусь, говорили: «Береги себя» или «Не забудь маску надеть». Но сам я не боялся: сначала вообще относился к ковиду скептически, был уверен, как и многие коллеги, что это обычное ОРВИ. Но по ходу начал чувствовать, что это серьезное и необычное заболевание.

Вначале было трудно и дома, и на работе. Постоянные звонки, какие-то задачи, поручения. Когда в квартире все комнаты были заняты (дети же на «удаленке»), я закрывался в туалете, просил не мешать и говорил, что теперь это мой кабинет. И там бесконечно разговаривал по телефону, чтобы не стесняли крики детей, и я мог хотя бы что-то сделать.

Еще в обычной жизни родственники, друзья или бывшие больные часто ко мне обращались по всяким медицинским вопросам. Во время пандемии с этим стало совсем тяжело: чуть ли не каждый день просили найти то врача, то какое-нибудь лекарство, то надо было помочь знакомому сделать КТ или отправить кого-то в больницу. Сумасшествие.

Мне часто пишут незнакомые люди: «Помогите!» И если я реально могу чем-то помочь, то обязательно это делаю. Для меня быть врачом – это не оперировать, не лечить, а помогать. Одному помочь сделать анализ, другому – УЗИ, третьему найти хорошего врача. Причем вдвойне приятно помогать незнакомым. У всех бывают тяжелые ситуации, когда люди молятся, чего-то просят от Бога, и я ощущаю себя человеком, через которого Бог помогает.

Еще очень важна благодарность пациентов, когда они искренне говорят спасибо. Была такая история: в 2017 году я прооперировал одного парня, операция была сложная, прошла гладко. Но после начал гноиться коленный сустав, пришлось долго возиться: я каждый день ездил к нему домой на перевязки, потом сделал несколько операций, после промывал, там целая система была. При этом никаких разговоров про деньги не было, это я чисто сам делал.

Тогда семье сразу сказал: «Я уверен в том, что вас вытащу, но если сомневаетесь, то обращайтесь, куда хотите: к любому профессору, в любую клинику, хотите в Европу, хотите в Америку. Без обид». И мать начала возить парня по врачам. А у нас вообще так принято: каждый медик может выразить свое мнение и опровергнуть предыдущее. В итоге мать с сыном переругались, и парень заявил: «Никого не хочу, пусть он долечивает». Дело шло на поправку, нога заживала, но парень пропал из виду. Я хотел понаблюдать, долечить, а он что-то исчез.

Я, конечно, забыл эту историю, но недавно мне приходят через «Сбербанк Онлайн» 100 тысяч от незнакомого номера и смс: «Доктор, нога работает, я опять катаюсь на сноуборде. Хорошо, что вам доверился и не пошел к другим профессорам. Спасибо». Я 100 тысяч отправил обратно, написал: «Для меня ценнее всего спасибо». Никакими деньгами это ощущение не купишь и не продашь. И добавил: «Заходи как-нибудь. Интересно посмотреть на колено. Даже больше, чем на твое лицо». Он обещал, но пока не пришел.