Как меняется восприятие опасности коронавируса в период второй волны

Тем, кто не верит в коронавирус, мы задавали открытый вопрос «Как вы считаете, зачем, с какой целью был придуман коронавирус и распространяется информация о нем?». Наиболее популярное объяснение «мифа о коронавирусе» – чьи-то корыстные интересы. Люди чаще всего (3%) говорили, что это кому-то выгодно, кто-то на этом хорошо зарабатывает: «карманы набивают», «бизнес», «чтобы покупали таблетки и лекарства», «кому-то это выгодно», «какое-нибудь отмывание денег», «а у нас сколько фондов, их дербанить пора, вот и дербанят», «под ковид зарабатывают деньги, продают маски, оборудование, препараты, цены выросли», «некоторым – с целью наживы», «денег немножко в карман». Кроме того, по мнению ковид-диссидентов, вирус придумали для управления людьми («это как-то выгодно – нас держать в узде», «нас приручить», «чтобы народ «посадить всех домой и запереть на ключ») – 1%, а также для решения политических задач («наши власти крутят, мутят», «политика», «это относится больше к политике», «для правительства», «политическая причина») – 1%.

По результатам октябрьского замера, 71% ковид-диссидентов изначально не верили в реальность заболевания, четверть из них приобрели диссидентские взгляды по ходу эпидемии. Любопытно, что, по сравнению с июльским опросом, доля «убежденных» диссидентов заметно выросла (на 18 п. п.). При этом доля тех, кто сообщил, что перешел в категорию ковид-диссидентов уже по мере развития эпидемии, напротив, снизилась (на 11 п. п., с 36 до 25%). Скорее всего, чем больше времени проходило с условного начала эпидемии (вопрос звучал так: «А раньше, в начале эпидемии, вы тоже считали, что коронавирус – это выдумка, или вы думали, что это реальная болезнь?»), тем больше такие люди укреплялись в своих диссидентских взглядах – и теперь считают, что разделяли подобную позицию изначально.

Те немногие из диссидентов, кто раньше верил в существование коронавируса, могли изменить свое мнение по разным причинам, но в ответах на открытый вопрос чаще звучало, что никто в их окружении не заболел либо им известно о постановке ложного диагноза: «не было таких, кто заболел, не видела заболевших», «близкие – никто не болеет», «кассир стоит на кассе – никто не заразился, а в «Госуслугах» почему-то заразились», «моей семьи это не коснулось», «потому что это обычная простуда», «нет знакомых больных коронавирусом, и подгон диагноза под коронавирус», «знакомые переболели – обычная пневмония, а говорили, что лечат от коронавируса». Приводили респонденты и другие аргументы: «все так говорят», «статистику рисуют так, как это кому-то нужно», «пропали маски, государство сказало, что серьезно, но государство не обеспечило, и подняли цены, кто-то обогатился», «сильно затянулся коронавирус», «много фактов неизвестной информации», «много профессоров в YouTube, профессора говорят правду о коронавирусе». Очевидно, ситуация информационной неоднозначности (лишь 17% ковид-диссидентов считают, что есть источники, содержащие достоверные сведения о заболевании) способствует закреплению «нигилистической» позиции.

Примечательно, что мало изменился не только размер группы ковид-диссидентов, но и их представления о наличии людей с подобными взглядами в окружении. Так, 80% ковид-диссидентов сообщили, что в их кругу есть люди, считающие вирус выдумкой, и только 10% – что таких людей нет (июльское распределение было аналогичным). С учетом изложенного выше можно сделать вывод, что группа ковид-диссидентов, сформировавшись на ранних этапах эпидемии, остается достаточно консистентной – и явные предпосылки для смены взглядов отсутствуют.

В то же время можно отметить, что в целом отношение к заболеванию в обществе стало более серьезным. Косвенно на это указывает небольшая динамика в представлениях людей о распространенности диссидентских взглядов. Так, если в июле 50% опрошенных считали, что ковид-диссидентов много, 26% – что мало, 9% оценивали их число как среднее, то в октябре вариант «много» выбрали уже 48% респондентов, «мало» – 30%, средним назвали их число снова 9%. К тому же снизилась доля тех, кто говорил о наличии диссидентов в своем кругу, – на 5 п. п., с 44% в июле до 39% в октябре. А доля тех, кто заявлял, что в их окружении нет людей с подобными взглядами, соответственно, выросла на 6 п. п., с 50 до 56%.

Более наглядна динамика ответов на вопрос о том, какая точка зрения ближе респонденту: что коронавирус для организма обычного человека не тяжелее, чем сезонный грипп, или, напротив, что коронавирус тяжелее, чем грипп, и имеет больше негативных последствий для организма. Доля тех, кто придерживается первой позиции, сократилась на 6 п. п., с 20 до 14%, а тех, кто придерживается второй, выросла на 9 п. п., с 58 до 67%. Иными словами, снизилась доля тех, кого мы ранее называли коронаскептиками, – людей, не отрицающих существование нового вируса, но считающих, что его опасность преувеличена. 

Любопытно, что, как и в случае с ковид-диссидентами, среди коронаскептиков большинство не склонны менять свои взгляды. Так, три четверти считающих, что ковид не страшнее гриппа, всегда придерживались этой точки зрения, меняли мнение об опасности болезни – четверть (для сравнения: среди всех отвечавших на этот вопрос не менялось мнение у двух третей, менялось – примерно у трети).

Тенденция к более серьезному восприятию ковида подтверждается распределением ответов на вопросы о том, как менялось мнение об опасности заболевания. Так, 28% респондентов сообщили, что за последний месяц-два их мнение менялось, при этом 82% от этой группы стали считать коронавирус более серьезным заболеванием, лишь 14% – менее серьезным (23 и 4% от всех опрошенных соответственно).

Появлению уверенности в опасности заболевания способствует в первую очередь личный опыт: 9% в ответ на открытый вопрос о причинах перемены сообщили, что у них болели/болеют родственники, друзья, знакомые, кто-то болеет сам, кто-то из знакомых умер: «были случаи – заболели знакомые», «в окружении больше стало болеющих людей», «видела людей, кто болел коронавирусом», «друзья заболели», «есть знакомые, которые сейчас лежат в больнице», «есть факты среди знакомых, которые ушли из-за коронавируса», «за месяц в деревне три бабульки умерли», «за последние две недели умерли несколько близких людей», «когда только началось, я лично не знала тех, кто болел, потом много друзей болело», «потому что сама болею на данный момент», «среди моих знакомых не было заболевших, а сейчас есть и заболевшие, и умершие», «я столкнулась с этим: родственники заболели, это ужасно».

Среди других причин того, что люди стали более серьезно относиться к коронавирусу: статистика заболеваемости («больше заболевших стало в 3–4 раза», «количество больных значительно увеличилось по сравнению с весной», «статистика говорит об этом, медицина не справляется с валом больных») – 6%; смертности («выросла смертность», «количество умерших возросло», «люди умирают от этой болезни», «очень много смертельных случаев», «просто так считаю, потому что гибнет много народа», «сейчас уже умирают намного больше, чем раньше», «приводит к большей смертности, чем грипп») – 5%; официально зафиксированное начало второй волны эпидемии («вначале еще было непонятно, а сейчас уже второй этап», «вторая волна пошла, это уже настораживает», «не ожидала второго всплеска», «ну, когда все пошло на спад, казалось, что все успокоилось, а теперь новая волна», «потому что опять поднялся коронавирус», «пошла вторая волна в рост», «считаю, что проблема реально существует, после начала второй волны») – 2%; а также лучшая информированность о болезни («вначале не мог понять, что это такое, потом стал читать, начал более осознавать», «вначале меньше говорили про коронавирус, а сейчас больше говорят», «информации больше появилось, какие последствия после болезни, что это не так просто – прочихался и все – забыл», «слишком много информации, которая пугает», «консультации с врачами», «читала статью вирусолога, которая рассказывает о своей практике лечения») – 2%.

Впрочем, увеличение потока информации возымело и обратный эффект – эту же причину называли те, кто стал считать заболевание менее серьезным («вначале было страшно, потому что не знали об этой болезни», «изначально был шок-фактор: новое заболевание», «вначале не было способов, как его лечить, сейчас много способов есть», «не знали, как лечить, а сейчас знают, есть вакцина», «появились новые лекарства, вакцины», «у ученого сообщества появилась информация, как бороться и чем лечить, появились вакцина, лекарство») – 1%. Кроме того, снижению уровня опасений в отношении болезни способствовало появление мнения, что люди стали меньше или легко болеть («больше начали люди болеть, а сейчас меньше, кто-то скрытно болел», «выздоровевших людей больше», «много информации о том, что переносится на ногах и особо не ощущается», «потому что большинство выздоровели без проблем», «сведения о выздоровевших») – 2%. 

Подводя итог, отметим, что вторая волна коронавируса не могла не сказаться на восприятии опасности заболевания в обществе: за последние пару месяцев почти четверть опрошенных (23%) стали считать ковид более опасным заболеванием. Такая тенденция характерна прежде всего для тех, кто уже на первых этапах эпидемии осознавал, что нет дыма без огня: как мы видим, представители группы ковид-диссидентов и коронаскептиков скорее не склонны изменять своим убеждениям. Ключевой фактор, который может заставить человека пересмотреть взгляды на серьезность заболевания, – непосредственное соприкосновение с опытом болезни, своим собственным или кого-то из окружения. А отсутствие подобного опыта, напротив, скорее способствует закреплению диссидентских взглядов. Информация, получаемая извне, может по-разному влиять на отношение к коронавирусу (либо не влиять вовсе), чему способствует огромное разнообразие источников и противоречивость сообщений. Так, больше трети опрошенных (39%) считают, что источников, содержащих достоверную информацию о коронавирусе, не существует, среди ковид-диссидентов и коронаскептиков недоверие еще выше: 54 и 44% соответственно. 

Ответы на открытый вопрос позволяют выделить топ источников, заслуживающих доверия, с точки зрения респондентов. Примечательно, что топ-3 одинаков для ковид-диссидентов, коронаскептиков и населения в целом: это интернет, телевидение и специалисты (врачи, ученые-вирусологи). Различается лишь соотношение голосов между этими вариантами. 

Вероятно, отсутствие различий в ответах обусловлено тем, что респонденты называли укрупненные категории, в то время как каждый из перечисленных источников является рупором для различных точек зрения.

_______________

Источники данных

1. Телефонный опрос населения 18 лет и старше. Сроки проведения опроса: 13–15 октября 2020 года. Ежедневно опрашивались 300 респондентов. Расчет делался по суммарной выборке за три дня опроса, итоговый объем выборки – 900 респондентов.
2. Телефонный опрос населения 18 лет и старше. Сроки проведения опроса: 2–5 июля 2020 года. География опроса – РФ в целом. Итоговый объем выборки – 1570 респондентов.