- к-Беседы
- 28.05.20
Рефлексируя о к-Беседах: пандемия и возможные пути трансформации повседневных практик
В рамках проведенных к-Бесед были затронуты такие темы, как активная забота о здоровье, сжатие личного и публичного пространства, институциональные последствия пандемии. Привычные социальным исследователям темы получают новые ракурсы, подкрепляются яркими иллюстрациями и примерами из жизни через разговоры об изменениях личных и общественных практик в новых условиях
Пандемия – явление не только эпидемиологическое и медицинское, но и социальное. Интеллектуальной работы у социальных исследователей сейчас, может быть, не меньше, чем у ученых, занятых созданием вакцины от коронавируса. Значение социологической рефлексии в отношении происходящего не стоит недооценивать. Ведь беспокойство людей касается как медицинских вопросов, так и социальных и экономических последствий пандемии.
Будущее настораживает, а потому сильнее становится желание заглянуть в него. Хотя мощный поток информации о пандемии давно превзошел масштабы распространения самой болезни, успев вызвать детокс, мы все еще мало понимаем последствия происходящего. В разделе к-Беседы мы пытаемся приблизиться к этому пониманию. Все наши спикеры – социальные исследователи, способные замечать новые явления и подвергать свои наблюдения социологической рефлексии.
Анализируя проведенные беседы, мы выделили несколько социологических измерений, к которым обращались наши собеседники. Это запрос на заботу о здоровье, тема критической трансформации пространства и времени, а также противостояния сторонников прогресса и возврата к прошлым ценностям и практикам, то есть архаизации повседневности.
Тело – забота о здоровье
Попытки осмыслить последствия самоизоляции сформировали две основные линии обсуждения. Первая: под самоизоляцией понимают государственные меры регулирования эпидемиологической ситуации. Вторая: о самоизоляции говорят в терминах образа жизни, изменения стратегий адаптации. В первом случае – политический аспект, во втором – повседневный. Для социолога Игоря Задорина политическое и повседневное переплетены, их различение весьма условно. Введенный властями режим самоизоляции – вариант пассивной защиты от вируса. Исследователь видит проблему в том, что предложенному варианту нет альтернативы. Вопрос не в том, как оценивать данные политические решения, а в том, как относиться к возникающим в результате условиям жизни. То есть как наиболее безболезненно встроить жизнь в эти новые рамки. Важно, по мнению Игоря Задорина, найти способ противостоять риску и одновременно сохранить обычную жизнь. Пассивной стратегии защиты от вируса он противопоставляет активную.
Игорь Задорин: «Почему ограничения и так называемая самоизоляция являются единственными методами приведения людей в нужное состояние заботы о своем здоровье? Почему нет позитивных стимулов? Вам надо сохранить свое здоровье? Отлично, вот вам позитивный стимул – занимайтесь физкультурой, укрепляйте иммунитет, меньше алкоголя и табака, больше свежего воздуха, больше движения, витаминов».
Правило социального дистанцирования, атомизация общества могут закрепиться после пандемии. Возможно, особый рефлексивный контроль в отношении физической близости и соприкосновения с различными поверхностями станет условностью, которая прочно войдет в нашу жизнь. Социальный исследователь Марина Безуглова называет это гигиенической настороженностью. Она вкладывает в это понятие смысл, который не следует путать с тревожностью или каким-то навязчивым состоянием. В ее понимании это не более чем способ психологической адаптации, требование эпохи, в начале которой мы, по-видимому, оказались.
Марина Безуглова: «Новые гигиенические практики останутся с нами, я предполагаю, где-то не меньше чем на год, учитывая прогнозы по вакцине и по иммунитету, а может быть, и дольше. Что происходит, когда они становятся привычкой, входят в автоматизм? У нас формируются новые нейронные сети. Они становятся достаточно устойчивыми – уходит острое переживание проблемы, но остаются: а) привычка делать что-то и б) настороженность».
Происходящее заставляет все больше людей задумываться о здоровье и профилактике. И даже те, кто не задумывается об этом, все равно начнут следовать правилам гигиенической защиты, по крайней мере в публичных местах. Можно предположить, что происходит сдвиг в установках людей в отношении собственного здоровья. Вполне возможно, что мы увидим новый запрос на заботу о нем.
Марина Безуглова: «Я думаю, многие люди обучатся после этого кризиса и будут более ответственно относиться и к физическому, и к ментальному здоровью».
Интересно, что текущая ситуация сделала заботу о здоровье как никогда актуальной, но вместе с тем наложила на нее ограничения: привычные и общедоступные практики укрепления духа и тела – бег, воркаут, цигун на природе или йога – попали в категорию риска. Правда, на помощь пришел онлайн. Но тут справедлив вопрос, который задает социолог Анна Темкина: сколько людей сейчас могут себе позволить продолжать эти практики онлайн?
Пространство-время
Наши общепринятые и индивидуальные практики зонированы в пространстве-времени. Обычно дневные часы мы проводим на рабочем месте, вне дома. Вечерние часы – дома или в других местах: в барах, ресторанах, театрах, концертных залах. Течение жизни обладает ритмами и цикличностью, распределенными в пространстве: одно дело – оживленная городская улица, другое – неспешность районного парка. Каждому месту как бы переназначено свое традиционное время. И наоборот: рабочее время, время отдыха, время общения требуют особых типов пространства.
Это делает пространство-время основой повседневной жизни, когда привычное время локализуется в привычных регионах или зонах. А когда это пространственно-временное деление жизни нарушается, приходит беспорядок. Такой беспорядок – важнейшее следствие пандемии. Об этом рассуждает социолог Дмитрий Рогозин.
Дмитрий Рогозин: «У меня впервые не стало рабочего времени и выходных. Мы перешли в режим 24 часов, мне могут позвонить ночью, и это считается нормой. Вы не поверите, у нас такой интенсивный режим работы, что я вдруг обнаружил, что я уже две недели нахожусь в официальном отпуске. Он уже заканчивается, но никто, в том числе я сам, об этом не вспомнил. Мне просто сказали: «Ну да, все, проехали». У тебя нет возможности не только планировать большие циклы, годовые, нет возможности планировать даже мелкие. Звонок – и ты начинаешь отвечать. Неважно, где ты находишься, да хоть на унитазе сиди. Ты сиди и говори по телефону. Ты стал полным прекариатом».
Пандемия открыла некоторые особенности взаимосвязи рабочего времени и рабочего пространства. Оказалось, наш рабочий график в большей степени определяется не временем, а пространством. Рабочее время – это не столько «время с 09:00 до 17:00», сколько «время, проведенное на работе». Если после 17:00 вы покинули рабочее место, то для вас и для ваших партнеров вы уже не на работе. Покидая офис, вы покидаете публичное пространство жизни и вступаете в ваше приватное пространство, где вас не смеют беспокоить по делам. Но вот если работа переносится домой, между этими пространствами стираются не только физические, но и социальные границы. Пространство дома одновременно стало пространством работы, и мы теперь не можем уйти с работы, а значит, и рабочий день для нас не кончается, рабочие часы растягиваются на весь период бодрствования.
Марина Безуглова: «Гибкий график работы неизбежен. Кто-то может днем посвятить время детям, а вечером работать. Все это здорово, если есть согласование с руководителем, если человек пишет автореплей: «В эти часы я недоступен». Очень важно просто обозначить коллегам, как вы работаете дома. Это требует определенной алгоритмизации. Благодаря четким правилам можно организовать эффективную работу».
В результате пережитого люди найдут решения. Постепенно будут выработаны новые правила, удаленный режим работы может стать новой нормой как для работников, так и для работодателей. А граница между приватным и публичным будет проведена заново.
Прогресс – архаизация
В дискуссии об институциональных последствиях пандемии выделяются две прямо противоположные версии. Сторонники первой – прогрессивно-технократической – подчеркивают возможности, открывающиеся перед социальными институтами, прежде всего экономическими и технологическими. Эксперты увлечены цифровизацией и перспективам онлайн-образования, онлайн-офисов и виртуальных сервисов.
Марина Безуглова: «Гигиеническая настороженность в дальнейшем не только будет влиять на повседневные практики, но и даст старт развитию многих технологий, позволяющих уменьшить контакты между людьми. <…> Робототехника тоже становится крайне актуальной. Сейчас, наверное, ценность безопасности будет зависеть от того, сделан ли продукт без использования ручного труда. Эту проблему решают роботы в производстве, роботы в фасовке. Мы уже ищем продукты, которых не касалась рука человека. И для нас это гарантия эпидемиологической безопасности».
Сторонники второй версии не разделяют такого оптимизма и обращают внимание на всходы архаизации, пробившейся на почве углубляющегося кризиса. Речь идет об актуализации традиционных практик выживания. В критических ситуациях люди склонны обращаться к простым средствам выживания (огород, подсобное хозяйство).
Игорь Задорин: «Выясняется, что для многих людей случившаяся «остановка экономики» – это не инновационная перестройка, а возврат к старым надежным практикам выживания: тысячи горожан ринулись в хозяйственные магазины за стройматериалами и инструментом для ремонта домашней утвари, перешли на самообеспечение в смысле парикмахерских и прачечных, поехали в деревню и на дачи сажать картошку и другие полезные овощи. Так что футуристические песни о переходе к новому технологическому укладу, как оказалось, поются не для всех, а экономический кризис может привести к очередному очень серьезному расслоению общества».
Наталья Зубаревич, социально-экономический географ: «На периферии (в малых городах и селах), которая сейчас тоже теряет доходы из-за сжатия неформального сектора занятости, усилится маргинализация населения. При этом там есть привычный способ выживания – ведение домашнего хозяйства (посадка картошки, закупка цыплят, поросят и др.). Закрепленный веками инстинкт спасения «на земле».
Нельзя сказать, какая из сторон права, скорее, это обозначение направлений, в которых может развиваться сложившаяся ситуация.
Замечающие признаки архаизации настороженно наблюдают за тем, как государства с помощью технологий начинают регулировать жизнь людей. В отсутствие в России политической жизни и влиятельного гражданского общества приоритет в установлении пределов вмешательства принадлежит одной стороне – государству.
Игорь Задорин: «Когда начали ограничивать физическое движение, перемещение, социальную активность, то мне стало не по себе. Тут один-два шага до регулирования и интимных сторон жизни. А что, собственно, мешает? Тоже связано со здоровьем».
Ответ на вопрос Игоря Задорина о том, где та граница, на которой государство в принципе должно оставить человека с его ответственностью за самого себя, неочевиден, социальным исследователям еще предстоит его обозначить.
Таким образом, наши собеседники делали акцент на утраченную незыблемость рутины. Именно трансформация привычного хода жизни лежит в основе преобразований, которые претерпевает общество сегодня. Через риск заразиться коронавирусом приходит осознание важности собственного здоровья и необходимости заботы о нем. В результате длительной самоизоляции в обществе могут закрепиться практики удаленной работы. Возможные институциональные последствия (цифровое будущее или архаичное прошлое) еще предстоит осознать. По словам Анны Темкиной, текущая пандемия – это «учебник социологии». Перелистывая его страницы, мы находим иллюстрации ко многим хорошо известным проблемам общества, а также обнаруживаем новые исследовательские вопросы.